Ставки на спорт 
— Доктор, моя жена наркоманка!
— Почему вы так решили?
— В доме полно зеленых чертей, а она их не видит!
Трудно представить себе сейчас, что 45-летняя учительница, словно героиня анекдота, «не видела зеленых чертей» — ничего не знала о детях-наркоманах. Слышала, читала, но «живьем» ни одного «нарика» до поры до времени не встречала.
И вот… Мальчишке-ПТУшнику стало плохо прямо на ее уроке. Потерял сознание. Сполз под парту. Глаза закатились под лоб. Нина Ивановна позвала на помощь ребят из старшей группы. Они почему-то захохотали, но перенесли пацана в учительскую и уложили на диван. Там учительницы переполошились, закудахтали, как перепуганные куры, понеслись к телефону вызывать «скорую». Физрук Амантай Имангалиевич остановил их, подошел к мальчишке, потрогал пульс, поднял веки — как покойнику!
Увидев расширенные зрачки, сказал учительницам:
— Хотите опять к начальству на ковер? Слушать, куда смотрели, как допустили? Сейчас очухается. Наверное, опять таблеток наглотался.
— Не, он нюхач, чухомор, — откликнулась от двери соседка Берика по парте. – Он на уроке что-то вонючее на шарф капал и нюхал! Они с пацанами и вчера на дискотеке так же кайф ловили. Кумарились.
Мальчишка закашлялся, захрипел, открыл красные глаза, что-то забормотал невнятно. Подружка принесла ему воды.
— Может, все-таки вызвать врача? – предложила Нина Ивановна.
— Ни в коем случае! Давайте, девчата, ты Алия и ты Саулешка, вы знаете, где он живет, одевайтесь и проводите этого токсикомана до дому. А я кого-нибудь из старших парней позову.
— Я с девочками сама пойду…
На свежем воздухе Берик вроде бы пришел в себя, но и язык, и ноги у него заплетались. Он пытался присесть прямо на асфальт. Девчонки поддерживали его под руки и хихикали – парнишка плел такую несуразицу! Он принимал подружек за каких-то монстров и обещал застрелить их серебряной пулей.
«Боже мой! Да у него галлюцинации! Как бы чего не натворил!», — молча ужасалась Нина Ивановна. Она облегченно вздохнула, сдав мальчишку матери, худой измученной женщине, показалось, не совсем трезвой.
На обратном пути Алия и Сауле взахлеб рассказывали своей новой учительнице о чухоморах — нюхачах. Как они ловят кайф, нанюхавшись бензина, ацетона или клея, какие красивые мультики видят после этого. Девчонки ехидно хохотали, рассказывая о какой-то Катьке, которая однажды на вечере в клубе заснула прямо на полу в туалете, описалась и спала в луже. Мамку вызвали, она Катьку по щекам отхлестала.
— А Женькин отец, когда он задохнулся в пакете и помер, сказал: «хорошо, что сдох, замучил всю семью», — вставила Сауле в рассказ Алии. – А мама его так плакала, прямо выла.
— А кто такие чухоморы?
— Вы не знаете? Это такие наркоманы. Они на химзаводе в теплотрассах живут и клей прямо из бочек нюхают. Там такой клей делают для заводов — страшно ядовитый. Мой папка говорит, бездомные пацаны дырки в заборе делают и пролезают на территорию. Нанюхаются и лежат где попало. Дядьки их жалеют, даже кормят, а они все равно воруют на базаре. Кошельки вырезают или стаей налетают на прилавки и хватают у теток вещи и еду.
— А чухоморами-то их почему зовут?
— Так они же грязные, вшивые и чухаются все время, — сказала бойкая Алия.
— Наверно, потому что на чушек похожи, — добавила Сауле.
Девочки были рады, что новая учительница так внимательна к ним, и вываливали все, что знали о токсикоманах — чухоморах. Кое в чем привирали, конечно, но в основном говорили правду. И слишком много знали! Обе постоянно приговаривали, «а наш физрук говорил»…
— Вам Амантай Имангалиевич все это рассказал?
— Неее, в городе все о чухоморах знают! Амантай Имангалиевич пугает наших мальчишек, чтобы они тоже не стали чухоморами. Врача приглашал на классный час. Только врач рассказывает непонятно, а физрук — понятно.
— А в прошлом году один псих ходил по развалинам, обливал чухоморов бензином и зажигал их. Менты его поймали и в психушку посадили.
— Девчонки тоже чухоморами бывают?
— Неее, мы их боимся. В прошлом году Лилька с ними в подвал пошла, они ее чем- то напоили или тоже клей дали нюхать. Ну и это… вчетвером… Мамка ее ментов позвала. Пацанов в колонию отправили. Нас директор ругала-ругала, чтоб не лазили по подвалам! А мы и не лазим!
Вернувшись в училище (в городе их почему-то называли фазанками), Нина Ивановна решила подождать, когда вернется с урока Амантай Имангалиевич. Она поняла, что физруку подростки доверяют, и он, единственный мужчина среди педагогов–женщин, пытается уберечь их от большой беды. Вспомнила, как сама металась, впервые столкнувшаяся с таким же ужасом!
— Сильные впечатления, Нина Ивановна? В вашем тихом райцентре явно такого не было?
— Да… У нас скандал, если ребята втихомолку в праздник выпьют самогонки вместе с родителями или в своей компании. О наркотиках мы долго и не слышали. А тут какие-то чухоморы…Стыдно признаться, с подростками полжизни работаю, а о таком ничего не знаю. Лишь о Чуйской долине имею представление благодаря Чингизу Айтматову. Да и то всегда казалось, что он слишком нафантазировал в своей «Плахе».
— Странно, что вы не слышали о нашей беде. В 90-е о нас даже ОРТ и другие центральные каналы передачи делали — прославили город на весь СНГ. Хотя мы не единственные в Казахстане, кого охватила эта чума –сначала наркомания, потом СПИД. Благодаря прессе мы оказались впереди планеты всей. Время-то какое было — помните, безработица, разруха. В домах ни тепла, ни света. Кто смог, уехал – немцы, греки. Город на треть опустел. Оставшимся было не до детей — лишь бы прокормить их. В городе и сейчас полно разрушенных домов. Летом там пристанища бомжей и бездомных подростков. Зимой они находили теплые канализационные траншеи и спали в них. Иногда там же и умирали.
Амантай Имангалиевич рассказал, что пару лет назад от журналистов не было отбоя. Приезжали и местные, и столичные, и даже иностранцы. Фотографировали, снимали на камеру, просили показать «колодцы» – шрамы от нагноений на венах. Одного мальчишку засняли так, будто он умирает в прямом эфире. А он такой артист! Бегает до сих пор. Только недолго ему осталось – СПИД через шприц подхватил. Теперь ажиотаж утих. Видимо, появились другие темы… Сейчас придумали выдавать наркоманам шприцы прямо в СПИД-центре, а в доме напротив торгуют наркотиками. Пересажают одних –другие вылезают.
— Не хотите ли, Нина Ивановна, пройтись с нами вечером? Мы в рейд по городу идём – наша очередь. Поведу свою дамскую команду ловить бомжат. Увидите всё вживую. Толку от наших дежурств, сам понимаю, маловато. Ни наркоманию, ни СПИД не изжили. А они взаимосвязаны. По-прежнему по наркомании и СПИДу лидируют промышленные области — Карагандинская, Павлодарская, да и столичная не отстает. Но мы хоть как-то пытаемся бороться. Вот рейды возродили. Помните, комсомольские патрули нашей молодости? Пойдёте?
— Не могу сказать, что с удовольствием, но пойду…
— Согласен. Какое уж тут удовольствие!
Нина Ивановна никому не признавалась, что тоже жертва обрушившейся на страну наркомании и многое знает об этом бедствии. Почему она перебралась в этот город, печально известный на весь Казахстан, тоже никому не рассказывала. Говорила только: здесь живет семья её тяжело больной младшей сестры Татьяны. Приехала помочь ей – и всё.
А это были только остатки семьи, когда-то успешной, обеспеченной и даже слегка презирающей учительскую судьбу Нины – «На копейки живёте! Вот мы, рабочий класс, и без ваших институтов вдвое больше зарабатываем! У нас дача, машина, квартира, гарнитуры! Страна нас ценит! А у вас что? 120 рублей зарплаты – и всё?»
Так и было, пока жил их промышленный гигант. Потом пришли иные времена. Гигант был продан иностранцам. Мужа Тани сократили – слишком старый! Отправили в 50 лет на «горячую пенсию» ударника коммунистического труда, награждённого медалями за доблестный труд и орденом Знак почёта. Он не пережил обиды – сидел на даче да «водку пьянствовал», пока однажды Таня не нашла его прямо на грядке с огурцами. Мёртвым… Через год на заводе от удара током погиб Саша, старший сын. Но окончательно доконал мать младший.
Пока Татьяна оплакивала мужа и старшего сына, 13-летний Сережка стал сутками пропадать из дому. Приходил домой какой-то мрачный, чумазый. Мать его, бывало, ругает, плачет, но откармливает, отмывает, а он смотрит на неё пустыми глазами. Вроде непьяный – ничем не пахнет, ни спиртным, ни перегаром. Отоспится — и снова уходит из дому. Нина пробовала посоветовать сестре последить за сыном, не наркоман ли он. Но Татьяна обижалась. Считала, что её ребенок вне подозрений. Он у друзей ночует, уроки учит, что-то в компьютере читает. Это там, на улице, опасно — чухоморы, отребье разное, убивать таких надо, чтобы зря небо не коптили! А Серёжа — мальчик домашний.
Когда Серёжка приходил, тётка пыталась с ним говорить. Он отвечал на её расспросы, что не может видеть вечно плачущую мать. Вот и уходит к друзьям. И врал про уроки и компьютер, пока участковый не задержал его в развалинах при облаве на бомжей. Накумаренного…
Тут и выяснилось, где Сережка «учит уроки». Он и в школу-то давно не ходит! Улица, подвалы, чердаки, канализационные люки – это же легче и интересней, чем школа!
Откуда только не приводили его полицейские! Мальчишке тогда не было 14 лет, поэтому его лишь поставили на учёт в полиции. Изредка стал приходить инспектор по делам несовершеннолетних. Толстая тётка с порога начинала орать на подростка. Он огрызался – хорошо понимал, что обе женщины ничего с ними сделать не смогут. Мать плачет – чужая тётка орёт и пугает передозом. Какой передоз у нюхача! Захочет – сразу сам бросит. На этом работа с подростком и кончалась. Дома он появлялся как мартовский кот, чтобы поесть, поспать и снова исчезнуть, утащив у матери что-нибудь ценное. Таня и ругалась, и плакала, и умоляла – все бесполезно! Пожаловаться? Попросить помощи? Она не знала, где и у кого.
Татьяна ругала чухоморов, но сама толком не знала, что такое токсикомания, в которую втянулся её сын. Она часто видела, как небольшие стайки мальчишек, словно воробьи, перелетали с базара на базар, забегали в магазины. Охранников при входе тогда ещё не было. А что могут сделать нахальной стае злых дерзких пацанов тётки – продавщицы! Пока гоняются за одним воришкой, другие хватают с прилавков всё, что под руку попадется – и на улицу. Сергея затянула такая сомнительная воля. Дома слёзы да нотации. На воле — друзья, те самые чухоморы, о которых взахлеб рассказывали Нине Ивановне девчонки. Сергей не считал себя чухомором. Мог и в глаз дать, если кто-то так его называл. Он не замечал, что опускался всё ниже. На него уже не действовали ставшие привычными растворители и клей. Хотелось чего-то посильнее. Если удавалось достать денег, он покупал дозу. Обе руки у мальчишки были в проколах и нарывах.
А всё начиналось с клея, который стоил копейки. Мальчишкам казалось, что он совершенно безопасен. Между тем…
Даже на такую мелочь, как клей, денег у ребят не было. На еду тоже. Воровали или тащили из дому всё, что можно съесть или продать. Удивительно, но всегда находились желающие купить у пацанов явно краденые вещи.
В наших больших городах токсикомания появилась в конце 60-х гг., в США ученые забили тревогу лет на 10 раньше. Но тогда у нас был социализм, а наркомания — это «их нравы», у нас такого «не было». Так, отдельные факты! Тлетворное влияние Запада! Лишь «Литературная газета» иногда била тревогу: подростки втягиваются в наркоманию! Иногда учителям рассказывали о ранее незнакомой опасности на августовских семинарах, но тоже как-то вскользь, среди других видов «тлетворного влияния». А наркомания шагала по стране быстрее, чем информация о борьбе с нею.
Молодежь просвещала сама себя из уст в уста.
О чухоморах громко заговорили в лихие 90-е. Нельзя назвать, сколько ребят, ставших токсикоманами, погибло от жизни в подвалах, на чердаках, в кустах на пляжах, где иногда полицейские находили подростков в беспамятстве, а иногда и трупы. Писали о чухоморах – слово-то какое! — в основном появившиеся в изобилии частные газеты, соревнуясь друг с другом в поисках жареных фактов. Где правда, а где выдумки и преувеличение, трудно сказать. А потом пошло: наркотрафик, наркобизнес, наркодельцы.
На днях заместитель председателя комитета по борьбе с наркоманией и наркобизнесом МВД РК Ирыскельды Джандарбеков порадовал граждан Казахстана, что «за последних три года число стоящих на учете наркопотребителей снизилось на 8,5%, это где-то до 46 тысяч опустилось с 54 тысяч». И еще. «Особую тревогу у сотрудников правоохранительных органов вызывает рост детской и подростковой наркомании. Самому юному наркоману, являющемуся потребителем инъекционных наркотиков, семь лет. Число наркозависимых в возрасте от 15 до 17 лет увеличилось за год с 1068 до 3201». Как говорится, дожили! Токсикоманов, судя по такому отчету, похоже уже и не считают. Такие цифры считаются маленькими! А ведь за каждой из них жизни людей, гибель детей, о которых мы любим говорить, что они наше будущее. К тому же специалисты уверяют, чтобы узнать реальное число наркоманов, нужно эти цифры умножить на 10. Сколько же их, начинавших с вроде бы безобидной токсикомании? Да и безобидной ли?
Добавим, сильные химические вещества пагубно влияют на мозг детей. Подростки буквально на глазах тупеют, становятся заторможенными, плохо ориентируются в окружающей обстановке, не способны быстро принимать нужные решения. Их здоровые ровесники обычно сразу замечают «тормознутых» и начинают издеваться над ними, но вовсе не спешат прийти им на помощь.
Нина Ивановна хорошо знала учеников обычных школ, откуда тех, кто не мог или не хотел учиться, охотно сбагривали в ПТУ, в те самые «фазанки», ныне превращенные в лицеи. Школьные учителя облегченно вздыхали – избавились! Так называемые трудные подростки скапливались в ПТУ, сбивались в стаи и создавали дурную славу этим, в общем-то, замечательным учебным заведениям. Когда-то в них получили рабочие профессии сама Татьяна, её муж и старший сын. Как хорошо они работали! Как счастливо жили! Конечно, и в их время были балбесы, но мастера и преподаватели сколько сил тратили на них и, как пелось в одной из песен, выводили их в люди, выводили в мастера! Это сейчас в чести юристы-экономисты!
Тихая жизнь Нины Ивановны в её райцентре закончилась, когда плачущий Сережка позвонил ей: «Тетя Нина! Помогите! Маму парализовало. Приезжайте, пожалуйста!» Он промолчал, что Татьяну увезла «скорая» сразу после того, как участковый сообщил матери, что он, её единственный сын – наркоман и уже начал колоться. Его надо проверить на СПИД и лечить. Иначе он погибнет. А у неё уже никого не оставалось, кроме Сережи. Инсульт… Татьяна оказалась на больничной койке.
Нина оставила своих взрослых дочерей, маленьких внуков, в которых души не чаяла, и сразу поехала к Татьяне. Она хотела забрать к себе сестру и племянника. Но увидев безмолвную неподвижную Таню, унылого чумазого Серегу, созвонилась с дочерьми и решила остаться с ними. Куда их таких везти!
Сергей сначала был безучастным к матери и каким-то странным. Тетка старалась ни на минуту не оставлять его, говорила, что она не сможет без его помощи спасти маму. Вместе они готовили для Тани еду, вместе ехали в больницу: «Я, Сережа, город не знаю, заблужусь». Нина Ивановна внушала парню, что он добрый, хороший, а от его участия зависит жизнь и здоровье матери. Парень потихоньку приходил в себя, но иногда все-таки срывался и исчезал из дому. Но все реже и реже.
— Сереж, а ты сам у врача давно был? – спрашивала Нина у племянника, а сама думала: — Только бы СПИД не подхватил! Газеты пишут, город лидирует в Казахстане по ВИЧ-инфекции.
Нина Ивановна тогда читала все, что смогла достать о наркомании. А писали страшное. «Большинство мальчишек впервые пробуют ингалянты в 12-14 лет, а иногда и раньше. Обычно это уличные, бесхозные, ничем не занятые ребята. В каждом микрорайоне своя компания. Наслышавшись от друзей, какой это кайф – нюхать клей и другие вроде бы безобидные вещества, подростки из любопытства или из желания испытать те же ощущения, что и друзья, нахваливающие кайф и «мультики», начинают с клея, бензина и растворителей. Здоровье у них бывает подорвано основательно, поэтому они и не могут учиться. Самое страшное — при вдыхании токсические вещества попадают в организм и приводят к поражениям головного мозга. Страдает память, происходят необратимые изменения в коре головного мозга. Самое страшное — уже через месяц постоянной токсикомании развиваются эпилептические припадки.
Многие под влиянием заботливых и терпеливых родителей бросают опасное увлечение. Но часть подростков переходит на более тяжелые наркотики – начинают колоться. Рано или поздно они погибают.
В добрую минуту Нина Ивановна уговорила Сережу сходить на прием к врачу-наркологу. «Никто ничего не узнает, я договорилась, уверяла она племянника, зато как рада будет мама! Может, она быстрее выздоровеет, если узнает, что сын бросил опасное увлечение».
Нина облегченно вздохнула, когда врач, обследовав подростка, сказал, что хотя у него здоровье уже несколько подорвано, но ещё не поздно начать лечение. «Хорошо, Серёжа, что ты сам вовремя спохватился и до тяжёлых наркотиков дело не дошло. Таких, как ты, — сказал врач, — ещё можно вылечить, но при твоем большом желании. Тебе потребуется сила воли и терпение. Ты видел, как кто-то бьется в судорогах, а иногда и умирает, если сердце слабое?»
— Видел, — ответил парнишка. – Обмочится весь… И пена изо рта идет. А мы над такими смеялись…
— Ты же не хочешь быть таким и умереть вместе с крысами где-нибудь в подвале? Выбирай, Сергей, или будем лечиться, или тебя ждет добровольное сумасшествие и такая же судьба. Я знал твоего отца – богатырь был. А ты в свои 15 лет выглядишь, как 12-летний. Быть заморышем — тебе это надо? Давай хотя бы ради памяти отца займемся тобой. Тебе маму надо спасать, а не заниматься глупостями.
Нина Ивановна осталась в чужом городе спасать сестру и племянника. Легко сказать – тяжело сделать. Двое больных на руках… Полное отчаяние, когда Серёжка срывался и исчезал из дому. Таня словно сердцем чувствовала сына – ей сразу становилось хуже. Врач был прав. Понадобилось ангельское терпение, и не только подростку, а самой Нине.
У них на троих была только одна пенсия – Серёжина, за умершего отца. Ее не хватало даже на лекарства для Татьяны. Нина Ивановна обрадовалась, когда знакомая сестры предложила ей поработать в колледже вместо ушедшей в декрет преподавательницы. «А там, глядишь, и Серёжку туда пристроим. Он же вернулся в школу?» — «Да, нынче закончит 9 класс, хотя учился с трудом. Столько было пропущено!»
… Вечером добровольный «комсомольский патруль» вышел в рейд. После всех забот и тревог Нина Ивановна спокойно шла по городу. Словно впервые видела, какой он стал красивый за последние годы! Уютные скверы, украшенные скульптурами. Фонтаны. Прекрасный спортивный городок с бесплатными тренажерами. Во Дворце культуры опять работают кружки, на стадионе – спортивные секции. Неужели и сейчас где-то в жутких норах прячутся несчастные чухоморы? И тут патруль повернул к заброшенному с 90-х годов кварталу. Пятиэтажки, зияющие провалами окон. Развалины. Вроде бы необитаемые… Но вдруг крик «Атас! Менты!» Темные фигурки бросились врассыпную… Вспомнилось: «За последних три года число стоящих на учете наркопотребителей снизилось на 8,5%…».
