Особо опасные инфекционные заболевания всё еще существуют на территории Казахстана, но это знают врачи – инфекционисты. Обычные жители убеждены, что все они побеждены еще в 30-е годы хх века.
Лечу «с милого севера в сторону южную». В Жезказгане женщина средних лет усаживает рядом со мной приятную бабулечку в белом платочке, похожую на героиню сказок – маленькую полненькую, добродушную. Только руки у нее почему-то забинтованы и похожи на ласты. Видимо, уловив мой бестактный взгляд на них, младшая женщина говорит: «Не волнуйтесь, мама не заразная. Ее вылечили в Талдыаральском лепрозории. Привозила домой, чтобы отдохнула от больницы, внуков понянчила. Летим обратно».
Во многом знании много печали. Про лепру мне кое-что известно из литературы. Сразу вспоминаются прочитанные ранее страшные рассказы о прокаженных, которых в Средние века, чтобы они не распространяли болезнь, изгоняли из селений, ссылали на необитаемые острова, сжигали или закапывали в землю живьем. Самые милосердные власти разрешали несчастным побираться с надетыми на головы мешками — капюшонами с прикрепленными к ним колокольчиками или трещотками, чтобы встречные слышали их издалека. Лепру (проказу) считают одной из древнейших болезней. В Средневековой Европе она наносила урон, сопоставимый с эпидемиями чумы. Но это же было так давно и далеко от нас! Где-то в Южной Европе, в Индии или в Африке да еще в Средние века! А сейчас… Какие могут быть прокаженные и лепрозории в наше время с лучшей в мире медициной?!
Но вот что случилось не в средние века и даже не в прошлом веке, а лет 10 назад. Тогда одного из скандальных политиков в одной из стран СНГ объявили сначала отравленным диоксином. Якобы от этого у него выступили на лице жутковатые бугры и шрамы размером от спичечной головки до фасолины. Тогда отравителей как ни искали, так не нашли даже с помощью иностранных разведок. Но один известный в СНГ врач — инфекционист высказал предположение, что у политика проказа, она же лепра, а бугорки на его лице – тысячи бактерий. Надо только взять их содержимое и кровь на анализ, и картина станет ясной.
Доктор медицинских наук, специалист по особо опасным инфекциям, он смолоду не раз работал в природных очагах заболеваний в разных странах, в том числе, на лепре в Индии, у нас и в Средней Азии.
Признаки лепры на лице политика он увидел сразу, даже по телевизору: оно, это лицо, стало неподвижным, похожим на львиную морду, на коже видны темные пятна и язвы. Скандал поднялся на весь так называемый цивилизованный мир. Если сначала искали отравителей и американцы нашли в его крови «чистый диоксин», то теперь все, кому не лень, стали высказывать предположения, кто заразил политика.
Одна из статей в «Комсомолке» называлась «Лепра пошла по политикам». Как раз в то время за финансовые нарушения судили Юлию Тимошенко, а она прибыла в суд на инвалидной коляске, с отекшим и распухшим лицом, вся в синяках, якобы избитая тюремщиками. «Проказа!» — сразу решили самые активные наблюдатели.
Писали на форумах: «Не надо было ей целоваться с подозрительными политиками!» За этими разговорами проблемы страны ушли на второй план. Всем было интересно, успел ли кто-то еще из политиков заразиться. Ведь они целуются при встречах, словно лица неправильной ориентации. Польза от скандала была большая: рядовой электорат вспомнил все признаки почти забытого заболевания и отдал голоса другому претенденту на руководство страной.
У меня свой информатор по местным проблемам – всезнающая соседка Ишанкуль-апа. Она всю жизнь прожила в Приаралье и на себе испытала последствия превращения огромного Синего моря в соленую лужу. Спрашиваю, что за болезнь такая жуткая водится в пустынях Приаралья, от которой человек становится похожим на льва?
— Ты, журналиста, совсем дурак? Не слыхал про алапес? Пестрая кожа, называется по-русски, – удивляется подруга. Путая слова от возмущения, выдает мне все симптомы лепры, о которых я уже прочитала в медицинской энциклопедии. Правда, мне кажется, Ишанкуль излишне нагнетает страхи. И пальцы-то у больных отваливаются, и нос проваливается, и страшно заразные они. По ее словам, проказа, или лепра, болезнь всех аральских рыбаков. После того, как море высохло, их переселили в животноводческие или рисоводческие хозяйства. Но там они живут, не смешиваясь с местным, отдельно от местных — на своих улицах. Почти все бывшие рыбаки теперь находятся на учете у врачей. Соседка уверяет: «Лучше с ними не встречаться, они все заразные. Местные своих девушек замуж за парней «оттуда» не отдают».
Выясняю подробности у коллег: доля истины, и большая, в рассказах соседки есть. Действительно, когда море отступило от Аральска на сотни километров, поселки рыбаков оказались далеко от воды, а их дома — засыпанными песком. Не стало работы у людей, которые всегда были моряками и рыбаками. Экологическая катастрофа – так определили ученые происходящие в Приаралье изменения, климата, погоды, что сказывается на здоровье жителей. Сейчас кто-то сам уехал в дальние страны или на свою историческую родину, кого-то власти, часто целыми поселками, переселили в местные более благополучные хозяйства, да и сейчас переселяют из пустынь поближе к цивилизации. Совсем недавно в Кызылорде построили для них 60-квартирный дом. И уже не первый.
Байки местных жителей об особенностях края, конечно, — хороший источник информации, но могут и такого наговорить! В Интернете, на форумах, часто сообщается, что лепрозориев в бывшем СССР было сотни, и все они находились на каких-то засекреченных островах. Вероятно, эта версия родилась из информации о том, что чаще всего заболевали рыбаки, живущие в местах, где теплые реки впадают в море. У нас – это Арал и Каспий. Но как тогда объяснить, что много больных на Северном Кавказе или на Памире? Ни моря там нет, ни теплых рек. Писали, что рыбаки заражаются, так как живут скученно, в тесноте своих рыбачьих землянок, а когда тащат сети с рыбой или ходят на веслах, то ранят руки. Происходит заражение «кровь в кровь». Но и это предположение не всеми врачами признается.
Напрашиваюсь в командировку в единственный в Казахстане республиканский лепрозорий. Он находится в поселке Талдыарал, в получасе езды на автобусе от областного центра. Когда-то это местечко действительно было островом, но не на море, а на изменчивой реке Сырдарье, вернее, на ее ответвлении – Жанадарье.
Сначала лепрозорий открыли в 1929 году в пригородном ауле Тасбогет. Но частые вылазки его пациентов в город, на центральный базар, заставили перенести лечебное заведение подальше от города, за естественной преградой. Но река поменяла русло – и больничный городок оказался на суше. Теперь он стоит, на пригорке, заросшем колючим кустарником.
Это так говорится – городок. На самом деле, — десяток домиков с огородиками, хозяйственные постройки да небольшой корпус больницы. Всё это похоже на мирный загородный дом престарелых. Да он таким и является, потому что живут в лепрозории исключительно пожилые люди от 45 лет и более. Сейчас их осталось немного, все они заразились еще детьми в тридцатых-сороковых годах ХХ века. Тогда еще не было антибиотиков и специальных лекарств от лепры, и она принимала запущенные формы, разрушая организм заболевших. Истончались кости рук и ног, кожа покрывалась белыми пятнами ( становилась пестрой — алапес, как говорила моя соседка). Пятна постепенно превращались в язвы. Начинали болеть все внутренние органы. Словом, «тихий ужас»! Примерно треть больных умирала практически без лечения, поэтому лепрозории открывались недалеко от природных очагов опасных заболеваний. Так можно было хотя бы изолировать больных от здоровых.
Это была невообразимо тяжелая работа эпидемиологов. За первые пять лет существования лепрозория в южном регионе было обследовано и пролечено 19 тысяч жителей. Хотя лепрозорий в поселке Талдыарал был рассчитан всего на 110 мест, в первые годы в нем на лечении и под наблюдением ежегодно находилось до тысячи пациентов. Практически многие больные здесь находились пожизненно. Многие здесь же и умирали. Только в 60-70-е годы, когда появились сульфоновые препараты, лепра отступила. В незапущенных стадиях врачи могли добиваться даже полного излечения. Но на это могло уйти от 2 до 8 лет. К тому же в стране уже было много переболевших.
Их часто выявляли в дальних аулах, уже изувеченных тяжелых инвалидов. Оставлять их дома было опасно не только для контактных, но и для них самих. При отсутствии лечения больные погибали через 5–10 лет после заражения. Поэтому лепрозорий никогда не закрывался вот уже более 80 лет, хотя в нем давно нет такого количества пациентов, как в первые годы существования. Многие пролеченные пациенты постепенно вернулись домой, чтобы жить в родных семьях, но под постоянным контролем специалистов лепрозория или противочумных станций, которые сейчас есть в девяти крупных и малых городах Казахстана. Но некоторые из тех, кто скрывался в дальних аулах или вовремя не заметил опасных симптомов болезни и запустил ее и оказался изувеченным, навсегда остаются в лепрозории. Многие так привыкают к своей больнице, что возвращаются в нее после того, как уезжали домой. И среди них обычно тоже есть тяжелые инвалиды, которым нужна постоянная помощь. Они стесняются своих изувеченных лиц и рук, с трудом ходят на больных ногах. В лепрозории среди товарищей по несчастью им спокойнее. Пролеченные больные живут даже дольше, чем средние жители страны. Они находятся под постоянным наблюдением врачей, обеспечены, не испытывают тех треволнений, которые типичны для обычных жителей. Даже умирают пациенты лепрозория обычно не от лепры, а от тех же болезней, что и все другие люди.
В настоящее время лепра вошла в разряд экзотических болезней. Гораздо большую опасность представляют сифилис, СПИД, туберкулез. Лепра притихла, но окончательно до сих пор не побеждена. В Казахстане зарегистрировано 500 больных. Столько же – в России. Против нее пока так и не создана вакцина, поэтому ежегодно в мире выявляют около 200 тысяч новых больных, в основном, конечно, в Южной Азии, в Африке, в Горном Китае, в Южной Америке. В Индии существует лепрозорий на 6 тысяч пациентов, и он никогда не пустует. Врачи давно бьют тревогу, что при нынешней столь оживленной миграции населения, к сожалению, из бедных стран любое опасное заболевание легко может «странствовать» по миру.
Лепрологи заметили, что обычно после войн и различных катаклизмов в стране отмечается подъем заболевания проказой. В последние пять лет в России в каждом из четырех действующих лепрозориев, и даже в Среднем Поволжье, ежегодно появлялись новые пациенты – «свежие», как их называют. Инкубационный период болезни, бывает, тянется в среднем 10 — 15 лет. Никто не может поручиться, что в наши дни не могут аукнуться лепрой бурные 90-е годы.
Медики считают: важно помнить о существовании этого заболевания, хотя в арсенале врачей сейчас имеются эффективные препараты для лечения лепры, и при своевременной диагностике болезнь полностью излечивается. Но при отсутствии вакцины и, следовательно, прививок от лепры, она по-прежнему остается особо опасным инфекционным заболеванием. Как говорят даже врачи, «лепра родилась вместе с человечеством и умрет тоже вместе с ним». И еще: «лепрой нельзя заразиться, лепрой можно только заболеть». Этот черный юмор — намек на то, что причины болезни толком неизвестны. Сейчас ряд ученых высказывает предположение, что лепра –генетическое заболевание.
С недавних пор жителей других государств, въезжающих на ПМЖ в нашу страну, стали проверять на лепру. И это правильно, считают сотрудники лепрозория, нельзя ее выпускать из-под контроля. Они говорят: «Отпустишь лепру, снова появятся колокольчики».
Читайте также:
http://www.pkzsk.info/dunovenie-chumy/
Подробнее об истории города читайте в нашем проекте Исторический Петропавловск