Уроженец Петропавловска московский писатель Александр Путятин выпустил новую книгу

Словосочетание «тридцать седьмой год» давно стало в России нарицательным. Споры о сталинских репрессиях, о числе людей, ставших их жертвами, и о причинах, которые привели к этому периоду нашей истории, идут уже многие десятилетия, но единого мнения на этот счет как не было, так и нет.

Одним из крупнейших событий мировой книгоиздательской отрасли осенью 2017 года стала Международная книжная выставка-ярмарка в Москве, проходившая на ВДНХ с 6 по 10 сентября. В ней приняли участие более 600 издательств из 60 регионов России и 39 зарубежных стран, в том числе и казахстанских.

На стенде издательства «Вече» свою книгу о репрессиях 1928-1939 годов презентовал и наш земляк, выпускник средней школы № 5 города Петропавловска, а ныне московский писатель-историк Александр Путятин. В его новой работе представлена принципиально новая версия, объясняющая трагические события того жестокого времени комплексным кризисом коммунистической идеологии.

Предлагаем нашим читателям анонс книги нашего земляка из серии «Сталиниана» — «Гулаг, репрессии и экономика СССР».

Зачем был нужен 1937 год?

Несмотря на огромное количество попыток найти глубинные причины сталинских репрессий, ни одна из существующих версий не дает им полностью рационального объяснения. Все они, даже те, что на первый взгляд выглядят логично, имеют слабые места и против них можно выдвинуть определенные аргументы. Рассмотрим только три гипотезы, имеющие особенно много сторонников. Одна из них гласит, что в конце 30-х годов Иосиф Сталин решил окончательно искоренить даже намеки на оппозицию своей персоне и таким образом полностью подчинить себе партию. Но это предположение не выдерживает никакой критики, потому что к 1937 году искоренять в этом плане в стране было уже некого: последняя антисталинская группа была разгромлена гораздо раньше.

Другая гипотеза утверждает, что в преддверии Второй Мировой войны Сталин избавлялся от некомпетентных военачальников и расплодившихся на всех уровнях бюрократов. Эта версия тоже очень сомнительна, ведь кроме крупных начальников, в эти годы были также уничтожены десятки тысяч мелких партийных служащих и рядовых коммунистов. Они не просто не помешали бы Советскому Союзу победить в войне – а наоборот, могли сражаться с гитлеровцами так же, как и все остальные граждане страны. Уничтожать огромное количество членов партии, которая к тому времени была полностью подчинена и предана своему лидеру, Сталину было просто-напросто невыгодно.

Эту нелогичность объясняет третья теория, получившая широкое распространение в перестроечные годы. Ее сторонники считают Сталина психически ненормальным и в качестве доказательства своей правоты приводят слухи о том, что в свое время академик Владимир Бехтерев поставил вождю диагноз «паранойя». Тут, как кажется на первый взгляд, придраться не к чему: болезнь психики легко объясняет и жестокость, и любые странности в действиях правителя. Но сомнения в верности этой гипотезы вызывает другое: сам факт постановки диагноза Сталину Бехтеревым не доказан. Это всего лишь слух, появившийся во второй половине 80-х годов ХХ века вместе с другими «сенсационными открытиями и разоблачениями», которых в то время было невероятно много. Рассказывали, что в 1927 году Бехтерева пригласили к Сталину для консультации, и, выйдя от него, академик прямым тестом объявил сопровождающим о поставленном диагнозе… А сам вскоре умер «при загадочных обстоятельствах».

Версию эту опровергла внучка знаменитого психиатра нейрофизиолог Наталья Бехтерева, рассказавшая, что в ее семье ни разу не упоминали об этом случае. Кроме того, она напомнила любителям конспирологии, что ни один врач не стал бы настолько грубо нарушать медицинскую этику и сообщать о диагнозе пациента посторонним людям.

Так что теорию о сумасшествии Сталина, по всей видимости, тоже не следует воспринимать всерьез. Но как же тогда объяснить десятки и сотни тысяч смертей в конце 30-х годов? Для чего они были нужны лидеру СССР?

Основа всего под угрозой…

Возможно, ответить на этот вопрос истории поможет другая наука – экономика. Точнее – один из её базовых разделов, именуемый в ВУЗовских учебниках общей экономикой, политической экономией или, на английский манер, экономикс. Основоположником политической экономии считается Адам Смит, впервые написавший книгу «о том, чем государство богатеет, и как живёт, и почему не надо золота ему, когда простой продукт имеет». В первой трети ХХ века в этом разделе экономики шёл спор между двумя направлениями: учением Карла Маркса, очень популярным среди левой интеллигенции, и неоклассической школой, которую поддерживали представители академической науки. В Советской России, естественно, безоговорочно господствовала теория Маркса. После октябрьского переворота на ней держалась вся политика большевиков, ею были пропитаны все сферы жизни страны. Основные положения марксистской политэкономии изучали в ВУЗах и техникумах, средних и начальных школах, даже в детских садах. Если бы вдруг выяснилось, что теория Маркса не верна, это могло стать катастрофой не только для лидеров партии, но и для всего коммунистического режима. Между тем, именно в 1936 году, то есть незадолго до начала самых массовых репрессий в истории СССР, на другой стороне земного шара случилось именно это – ошибочность экономического учения Маркса была доказана экспериментально.

Одно из основных положений марксистской политэкономии гласит, что единственным источником прибыли в буржуазном обществе является прибавочная стоимость, создаваемая на предприятиях трудом промышленных рабочих, которых Маркс называл пролетариатом. Эксплуатация состоит в том, что капиталисты присваивают и распределяют между собой эту прибавочную стоимость, созданную чужими руками. При этом труд самого капиталиста, который замыслил и организовал производство, добился получения выгодных кредитов, нашёл рынки сбыта для своих товаров, по мнению Маркса, прибавочной стоимости не образует. Абсолютно не при чём оказываются усилия инженеров и техников, обеспечивающих бесперебойность производственного процесса, юристов, помогающих предприятию заключать выгодные контракты, изобретателей, придумывающих новые, более производительные станки и т.д.

Вся техническая и творческая интеллигенция, по мнению марксистов, является «лакейской прослойкой», с которой капиталисты делятся прибавочной стоимостью. Аналогично в процессе её раздела участвуют и те представители буржуазии, кто не владеет промышленными предприятиями. Так, источником дохода банкира, т.е. получаемого им процента на кредит, предоставленный в распоряжение собственника завода, является прибавочная стоимость, создаваемая рабочими завода, а не служащими банка, поскольку в банке ей просто неоткуда взяться – ведь там нет промышленного производства. Аналогично обстоит дело и с торговыми предприятиями – грузчики и кладовщики магазина, даже те, что носят рабочие робы, новой стоимости своим трудом не образуют. Что интересно, согласно теории Маркса, в создании прибавочной стоимости не участвуют даже наладчики и ремонтники промышленных предприятий!.. Её производят только те рабочие, кто непосредственно точит и штампует детали, стоя у станка, или собирает готовые изделия – т.е. те, чей труд приносит материальные плоды. И потому только они имеют право распоряжаться народным богатством.

Теория прибавочной стоимости Маркса была опровергнута в 1936 году. Сделал это американский изобретатель Ллойд Смит, друг и бизнес-партнер Генри Форда. Талантливый американец не ставил своей целью разоблачить основоположника коммунистического учения и тем самым подорвать идеологическую основу большевизма – вряд ли его вообще волновало, что происходит в России. Просто еще в 1920 году Смит построил в городе Милуоки первый в мире завод-автомат – предприятие, производящее автомобильные рамы без участия промышленных рабочих. По теории Маркса, такой завод не мог принести прибыли. Однако реальная жизнь быстро опровергла этот постулат: к началу 1936 года компания Ллойда Смита полностью окупила первоначальные вложения и начала давать чистую прибыль. Стало ясно, что марксистская теория прибавочной стоимости на поверку оказалась фальшивкой, пустым звуком.

С этого момента любой знаток марксизма, узнавший о заводе-автомате, мог усомниться в правильности политики партии и поделиться своими знаниями с остальными коммунистами. Знатоков этих было немало среди «ленинской гвардии» – тех, кто, как и Сталин, начинал революционную деятельность ещё в царские времена и внимательно изучал «Капитал» Карла Маркса. Стоило только информации о том, что марксизм неверен в самой своей основе, получить широкую огласку, власти партии и лично Сталина пришел бы конец, а страна, почти наверняка, погрузилась бы в гражданскую войну.

Через несколько месяцев коммунистов старшего поколения начали массово расстреливать по явно надуманным обвинениям в саботаже, терроризме, шпионаже, создании антисоветских организаций и групп. Расстреливали не только самих представителей «ленинской гвардии», но и их родственников, знакомых, сослуживцев. Ликвидировали всех, с кем эти «партийные патриархи» могли поделиться нежелательными знаниями.

Что косвенно подтверждает версию: расстреливали именно для того, чтобы «старые большевики» не успели услышать о заокеанском «механическом чуде» и сделать роковые для своей партии выводы. Однако это означает, что самому Сталину было известно о заводе-автомате. Но мог ли он так быстро получить информацию о том, что происходит на другом полушарии?

Что искал в США Анастас Микоян?

Если подробно изучить, чем занимался Сталин и некоторые его приближенные в 1936 году, то окажется, что у вождя была прекрасная возможность узнать, как работает американский завод-автомат, и достаточно подробно. Правда, сделать это не лично, а через одного из доверенных лиц – Анастаса Микояна. Именно в 1936 году он посетил США с двухмесячным визитом, маршрут которого позволяет утверждать: у Микояна имелась реальная возможность побывать на заводе-автомате Ллойда Смита или хотя бы узнать из первых рук, как там все работает.

Официально считалось, что делегация Микояна ездила в Америку для того, чтобы ознакомиться с работой заводов пищевой промышленности, за которую он отвечал в СССР. И уже одно это выглядит странным: в нашей стране к тому времени уже были построены десятки современных пищевых комбинатов, в том числе, и по американской технологии. К тому же, подобные комиссии обычно возглавляли ведущие инженеры или конструкторы, а не наркомы и не члены Политбюро. Если же учесть, сколько времени эта поездка готовилась и как проходила, странностей становится еще больше.

Начать хотя бы с того, что решение о визите было принято неожиданно – Микоян собирался в отпуск, но буквально накануне отъезда Сталин предложил ему вместо Крыма отправиться в США и совместить отдых с изучением западного опыта. На подготовку ушло всего несколько дней, словно организовать эту поездку нужно было таким образом, чтобы она не привлекла к себе внимания, чтобы о ней вообще знали как можно меньше людей.

Сама поездка тоже проходит не совсем обычно. Делегация Микояна движется с востока на запад США, посещая не только заводы пищевой промышленности, что вроде бы является официальной частью визита, но и предприятия многих других отраслей, промышленные и сельскохозяйственные выставки, научно-исследовательские центры. Сотрудники миссии собирают информацию и закупают понравившиеся образцы оборудования. При этом Микоян старательно избегает встреч с американскими политиками, послу СССР в США Трояновскому с трудом удаётся уговорить его даже на «протокольную» встречу с госсекретарём Хэллом. Так что предположение о том, будто главной целью поездки являлся политический зондаж, тоже выглядит несостоятельным.

Но если допустить, что делегация была послана Сталиным, чтобы убедиться в наличии завода-автомата, все эти странности сразу получают объяснение. Становится ясным и то, зачем Сталин отправил Микояна в США с женой – если для заезда в Милуоки нужно будет менять маршрут, глава делегации сможет сослаться на «женские капризы» супруги.

Предположим на минутку, что Микоян ездил в США убедиться в существовании завода-автомата и его успешной работе. Когда и как он мог отправить свой отчёт Сталину? И к какому сроку тот дошёл бы до адресата? Авиарейсов через океан ещё не было. Телеграф для секретных сообщений большого объёма – а в таком сложном и неоднозначном вопросе решающим мог оказаться любой нюанс – явно не годился. Если отправлять письмо дипломатической почтой, оно будет добираться не меньше девяти дней: одни сутки поездом или автомобилем от Милуоки до Нью-Йорка, пять дней пароходом через океан и трое суток от порта Брест во Франции до советского курорта Сочи, на котором в тот момент отдыхал Сталин.

Из мемуаров Микояна известно, что в Детройте у Форда он побывал в первых числах сентября, а 11 числа посетил выставку в Чикаго… Значит, мимо Милуоки делегация должна была проследовать 12 сентября или чуть позже. Но тогда Сталин должен был получить сообщение Микояна где-то в районе 21-23 сентября. А 25 сентября из Сочи в Москву отправилась телеграмма, в которой Сталин требовал назначить главой НКВД Николая Ежова – автора беспощадных партийных чисток предшествующего периода и будущего главного исполнителя «Большого террора 1937-1938 годов».

Все не так, как в прошлые годы

Разумеется, против этой гипотезы возможны возражения. Одно из них напрашивается сразу: репрессии конца 30-х годов были далеко не единственными в советский период; неугодных власти объявляли врагами народа, сажали и расстреливали как раньше, так и позже. Однако кое в чем «Большой террор 1937-1938 годов» принципиально отличается от всех остальных репрессивных компаний. Отличается не только массовостью, кровавостью, но и секретностью.

В иные времена аресты неугодных, судебные процессы над ними и вынесенные смертные приговоры не скрывались от народа. Информация о них широко освещалась в прессе. И только в 1937-1938 годах, расстрелы стали прятать от общественности за печально известной фразой: десять лет без права переписки. Большинство процессов этого периода проходило в тайне, а общее число смертных приговоров тщательно замалчивалось. Создается впечатление, что властям больше не требовалось показывать жестокость, чтобы напугать народ. Наоборот, нужно было сделать вид, что ничего чрезвычайного не происходит. Это совершенно нетипично для борьбы с настоящими врагами, но абсолютно логично в ситуации, когда надо скрыть истинную причину репрессий. Такую, к примеру, как внезапно возникшую необходимость уничтожить всех, кто детально разбирается в марксизме.

Другим возражением против гипотезы может стать тот хорошо известный факт, что в 1937-1938 годах расстреливали не одних «старых большевиков» и даже не только марксистов, а ещё и множество обычных жителей страны, в том числе тех, кто никогда не состоял в партии и о политэкономии даже не слышал. Действительно, доля коммунистов в общем количестве жертв не очень велика – чуть больше восьми процентов. Но, во-первых, она и в этом случае на порядок выше их доли во взрослом населении страны. А во-вторых, посмотрим, кто же составил в эти годы большинство расстрелянных…

Одну из верхних строчек занимают контрреволюционеры – а в них к тому времени записали все «непролетарские элементы» царской России. Очень многие из «старых большевиков» были выходцами из этой среды: из дворян, купцов, богатых разночинцев. Родственники и знакомые, после «соответствующей обработки», могли дать «нужные» показания, которые потом использовались чекистами для ареста влиятельных членов партии. Очень большой процент расстрелянных – жертвы так называемых «национальных» операций НКВД: немцы, поляки, румыны, латыши, литовцы, греки… Это тоже «хороший контингент» для сбора «следственного материала» против влиятельных большевиков. Не будем забывать, что до революции русские в партии были, по сути, нацменьшинством, значительно уступая по численности евреям, полякам, представителям народов Прибалтики, Закавказья.

И наконец, что тоже важно, репрессии против тех, кто знал теорию Маркса, проводились руками работников НКВД, которые в большинстве своём были коммунистами. Рядовые чекисты должны были сохранять уверенность, что борьба идёт с настоящими врагами. Расстрелы одних только членов ВКП (б) могли привести к непредсказуемым для Сталина последствиям. Впрочем, вряд ли лишние жертвы сильно его тревожили. Сталин сам был выходцем из «ленинской гвардии», а потому никогда не боялся «лишней крови».

В результате к концу 30-х годов в СССР больше не осталось знатоков марксизма, способных оценить значение завода-автомата, кроме самого Сталина. Главным учебником следующего поколения партийцев стал вышедший в сентябре 1938 года «Краткий курс истории ВКП (б)», в котором о политэкономии Маркса не было сказано ни слова. А завод-автомат в Милуоки, тем временем, продолжал работать и приносить прибыль. Демонтировали его только в 1958 году.

Александр Путятин, писатель, Москва

Подробнее об истории города читайте в нашем проекте Исторический Петропавловск