Зачастую беседа с музыкантами выходит за рамки интервью, органично переходя в настоящую творческую встречу. Так было и в случае с сегодняшними гостями рубрики, провести беседу с которыми давно планировал корреспондент Петропавловск kz. Певица, заслуженная артистка России Марина Капуро и ее муж, музыкант, композитор, аранжировщик Юрий Берендюков – по скайпу специально для поклонников из Казахстана.
— Марина Станиславовна, питерская рок-жизнь 70-х говорит сама за себя уже одними названиями команд: «Аргонавты», «Мифы», «Россияне», с 1976 года периодически приезжала «Машина времени». На сейшены ходили?
— На сейшены я попала, когда мне было 15 лет. Это был, по-моему, гидрометеорологический институт, потом еще концертный зал одного из заводов. Там выступали группы, как раз из рок-клуба. Кажется, были «Аргонавты», вообще, ведь много было групп. Я помню, что это были харизматичные, известные ребята. Может быть, «Фламинго», где начинал Алик Асадуллин. Была большая сцена, все исполнялось живьем, потрясающее совершенно впечатление. Помню, что в перерыве я нашла пианино и играла что-то из «Битлз». То есть это было настоящее музыкальное вдохновение. «Битлз», Клифф Ричард, «Роллинг Стоунз», «Дип Перпл»…
— Когда создавали группу «Яблоко», чьим творчеством вдохновлялись?
— «Crosby, Stills, Nash & Young», американская этноголосая такая группа. Нил Янг, Джеймс Тэйлор. Я настолько восхищена их вокалом, манерой пения! Поэтому это меня вдохновило. И когда создавалось «Яблоко», то 50 % музыки у нас был англоязычный репертуар, а 50 % на русском языке нашего авторства или фолк-рок. Было равновесие.
— Любовь к музыке «ABBA» ведь началась гораздо раньше мюзикла «Аббамания»?
— Конечно, гораздо раньше. Я услышала «АББУ» еще в 1974 году.
— Практически сразу, как они появились…
— Сразу же, конечно. Были и другие группы, в которых тоже по две девочки пели – «Baccara», «Maywood».
— Ну, «ABBA» на голову выше, потому что они превратили поп-музыку в высокое искусство…
— Так мы это сразу почувствовали, что это настолько высочайший уровень, что и мелодии красивее, и аранжировки, что это будет на все времена, вне моды. Классика. Пела эти песни уже тогда, со школьной скамьи.
— А какие именно?
— Ну, например, помните: «Honey honey, touch me, baby, ah-ha, honey honey…» (напевает). Потом уже позже гораздо появилась «Happy New Year», я ее как-то спела в «Утренней почте». То есть мы каждый год ждали, какие песни выйдут, каждый год же выпускался диск. И мы с нетерпением ждали, когда выйдет этот большой «гигантский» виниловый альбом. Это просто было такое счастье для всех – новые красивые фотографии «Аббы», песни…
— Дело в том, что то, что мы делали и делаем из англо-американской музыки и своего на русском языке (в том числе и русский фолк-рок) — это НЕ противоположное, а очень близкое, практически одно и то же. В этом ключ к пониманию нашего «яблочного» и последующего творчества. Без этого нельзя понять, что нового создала Марина Капуро в отечественной рок и поп-музыке. Грубо говоря, и «Горница», и «Маменька» звучит у Марины точно так же, как если бы она пела «АББУ» или что-то из англо-американской поп-музыки, — подключается к беседе Юрий Берендюков. – Мы сделали, ну, наверное, вещей 15 «Аббы» на русском языке. Если взять, допустим, мюзикл «Mamma Mia», там тексты были сделаны в виде возможного дословного перевода и остались переводами, не более того. А чтобы русские тексты «выстрелили», они должны быть сделаны совершенно по-другому. Так, чтобы русского человека это затронуло, понимаете?
— Соглашусь с Вами!
— Вот из таких идей мы исходили. И человек, который, допустим, «АББУ» не знает и впервые услышит наши версии на русском, будет это воспринимать как русские классные хиты. Там есть все необходимые «крючки», которые затрагивают, заставляют петь вместе, создают этот самый хит. Вот так мы сделали, особенно «Eagle» получился на русском очень классно, да и не только «Eagle»…
— Альбом уже вышел?
— Что Вы! Для того чтобы такой диск вышел, нужно, чтобы какая-то рекординг-компания в России захотела это сделать. Но поскольку им деньги не нужны и они ничего не хотят, это пока лежит «в портфеле», вот и все… Плевать они хотели на эти продажи, их все равно нет, этих продаж, деньги они не с этого имеют. Это все фикция, видимость, оболочка, а на самом деле никакого шоу-бизнеса нет. Как только он появится, мы это сразу почувствуем. Потому что у Марины «в портфеле» лежит очень много проектов, которые будут иметь коммерческий успех. Просто, чтобы этот успех был, нужно, чтобы в стране был капитализм, а пока его нет. Марина сейчас пишет очень интересный альбом, именно рок-альбом. Мы его пишем для Европы, но кое-что сделали на русском. Параллельно пишем альбом «Битломания», тоже очень интересные женские акустические версии, и очень хорошо получается. Пока, что называется, пишем «в портфель». Этой индустрии в России нет, хотя мы повторяем эти слова как мантру: «шоу-бизнес»… Нет никакого шоу-бизнеса!
— Его и в Казахстане, пожалуй, нет.
— На самом деле, пока страна имеет такой вид экономики (я его называю паразитарным), то есть продает то, что валяется под ногами, на эти деньги живет и все покупает, до тех пор не только в шоу-бизнесе, а в любой сфере ничего не будет создаваться. У людей нет мотивации что-то создавать, вот и все, это очень просто. Поэтому мы отстаем по всем параметрам, в том числе и в шоу-бизнесе. Мы на уровне Монголии находимся, а может, даже ниже. Хотя, допустим, программа «Голос» показывает – талантливые люди в стране имеются. И на Западе на самом деле сейчас много классной музыки, корнями уходящей в ту, на которой мы выросли. Только наши каналы ее не ставят.
— Смотрите, как много хороших, замечательных голосов в программе «Голос», — вновь вступает в разговор Марина Капуро. – И они же тоже поют западные образцы, или, допустим, отечественные, но тоже планку берут высокую. У музыкантов есть такие ориентиры, это, по-моему, очень хорошо.
— Марина Станиславовна, наверное, Вас замучили вопросом о песне «Замыкая круг»…
— Нет, она мне очень нравится. За эту вещь не стыдно, и до сих пор ее любят петь как финальную.
— Да, но жаль, что «заездили». Воспринимают как финальную песню, а она на самом деле глубже.
— Конечно, она глубже, но ведь можно понять людей – всем хочется ее попеть, она стала как бы народной. Представляете, 6 или 7 миллиардов человек на Земле, и наша культура, русская, западно-европейская все равно имеет какие-то каноны, к которым хочется приобщиться. Сама атмосфера была просто необыкновенная. Это была большая студия, певцы, которые участвовали в записи, одновременно там существовали, и каждый подходил к микрофону, все было распределено как-то очень удачно. И все это так красиво потом соединилось, когда смонтировали. Запомнились светящиеся такой любовью глаза Макаревича…
— Это было заметно, когда его взяли крупным планом.
— И все ходили в таком же состоянии, каком-то приподнятом. Эта песня для нас была как «We are the world». Все такие молодые, ни одной седой волосинки ни у кого не было.
Помню, двадцать лет спустя рокеры решили спеть то же самое, пытались вновь всех собрать, кто-то смог, кто-то не смог. Но эта запись звучит хуже, это, безусловно. Есть очень хорошее исполнение, а есть обычное. Но все равно нужно стремиться, знаете, как на уроке пения. Все поют, а кто-то один из этого хора очень хороший певец, и вот уже даже ради этого всем стоит хором петь, чтобы у одного этого солиста была возможность себя проявить и сделать это своей профессией. В любом жанре – академическом, классическом, рок-музыке, фолке — все равно есть какие-то произведения, которые являются средой, в которой человек воспитывается.
— В своей книге Макаревич пишет, что ленинградская рок-тусовка была дружнее московской. Эта атмосфера сохранилась сейчас?
— Да, у нас, представляете, не только ежегодно, а можно сказать, ежемесячно собирается так называемый «маленький двойной». Было такое кафе «Сайгон», там сейчас шикарный отель. Когда-то музыканты туда заходили, пили кофе, заказывали «маленький двойной». А теперь этот «маленький двойной» существует виртуально, назначается в разных клубах. Недавно прошло 30-летие рок-клуба, музыкантов было очень много. Каждая группа выступала примерно по 20 минут, великолепный нон-стоп-концерт шел до самой ночи, я там тоже выступала со своей группой, 4 бэк-вокалиста, Юрий на гитаре. Пели «Битлз» и наши вещи.