Любовь и ирригация

«Николай Второй избежал расстрела в Екатеринбурге и до глубокой старости прожил в Казахстане. Он был женат на простой уральской казачке. Их потомки и сейчас живут в Казахстане!»

Примерно таким было содержание огромной статьи в казахстанском приложении к еженедельнику «АиФ» в начале 90-х гг.

Преждевременная гибель известных людей обычно порождает легенды об их чудесном спасении. Так было с Чапаевым, с космонавтом Комаровым, которые якобы уцелели в критической ситуации и позже были найдены живыми в степях Казахстана. Якобы жили герои под чужими именами где-то в наших аулах! Время показало, что это не так. А уж про гибель последнего царя столько написано! И сам-то он инкогнито жил то в Сибири, то на Урале под видом старцев отшельников! И в Петропавловске его сын, наследник престола проживал! А сколько самозванцев выдавало себя за цесаревича Алексея и Анастасию! Даже страшная находка останков царской семьи на Урале, в Ганиной яме, не поставила точку в этой трагедии.

Казалось бы, опять желтую утку выпустили! Но странная информация почему-то запала в голову. Очень хотелось узнать, что же за нею кроется. Копалась в старых журналах «Наука и жизнь», «Уральский следопыт», «Вокруг света», в разных исторических сборниках. А там то в чьих-то мемуарах встретится намек на некую загадочную историю в царской семье, то экскурсовод в Ташкентском музее изобразительных искусств намекнет, в чьем доме экскурсанты находятся. А уж когда появился Интернет, чего только там не написали! Потихоньку из мозаики сложилась, на мой взгляд, довольно достоверная картина. Оказалось, в наших азиатских краях, тогда – в Туркестане, действительно долго пребывал один из Романовых. Но был это не последний император, а его двоюродный дядя — Николай Константинович, внук Николая I. Романовых-то было множество. И сейчас за рубежом их достаточно. Некоторые и сейчас мечтают сесть на российский престол и поныне.

«С золотой ложкой во рту»

Тот, о ком идет речь, великий князь Николай Константинович, родился 2 февраля 1850 в Санкт-Петербурге, а скончался и был похоронен 14 января 1918 в Ташкенте. Говорят, жизнь и есть черточка между этими двумя датами. Но почему вдруг в 1881 году великий князь оказался так далеко от столицы и, не выезжая, прожил в Центральной Азии 40 лет — больше, чем декабристы в Сибири? Ведь Ташкент в конце XIX века — все-таки отнюдь не царская резиденция, а недавно завоеванная провинция Российской империи Туркестан.

Официальная биография великого князя сообщает: Николай Константинович — выпускник Академии Генерального штаба, первый из всех Романовых окончил высшее учебное заведение, причём, в числе лучших — с серебряной медалью. Дипломированный специалист!

Сначала все шло по наезженной колее. Никола (так его называла вся родня) родился в царской семье, как говорили, с золотой ложкой во рту. Его отец, поначалу вполне счастливо живший со своей женой Александрой Иосифовной, родом из немецких принцесс, был в восторге, что первый его ребенок — мальчик, хотя и не наследник престола, но все же… Зато младенец сразу стал наследником трех главных жемчужин в великокняжеской короне: Мраморного дворца в Петербурге, роскошью уступавшего только Зимнему, имения Стрельна у Финского залива, которое Петр I хотел превратить в Версаль, и уж ни с чем не сравнимого Павловска. Счастливое детство? Но мать, нервная, неуравновешенная, была занята рождением следующих детей, а старшим сыном, тоже упрямым и самовольным, почти не интересовалась, приставив к нему воспитателя-немца. Тот воспитывал мальчишку — царского рода! — едва ли не палкой и плеткой. Однажды, с отпечатком пятерни воспитателя на лице, Никола бросился за помощью к матери – та встала на сторону немца. Отцу жаловаться было и вовсе бессмысленно: он был всегда и безнадежно занят. Первый помощник у царя Александра II, он вместе с царем готовил отмену крепостного права. Подростком, Никола стал свидетелем семейной драмы. Устав от странностей жены, Константин Николаевич нашел утешение в объятиях балерины Кузнецовой. Это тоже фамильная черта Романовых — крутить романы с балеринками. От этого романа случились дети — поколение бастардов. Великая княгиня от обиды укрылась в Павловске. Никола невероятно остро переносил крушение семьи. Его одиночество и бесприютность порой и в буйные поступки, когда он готов был крушить все вокруг себя, а потом горько по-детски плакал от тоски и бессилия. Он стал недоверчивым, агрессивным и жестоким. Возможно, в детстве и были заложены причины странного поведения этого несомненно талантливого человека. Впрочем, шизофреники часто бывают очень талантливы и даже гениальны в какой-то одной области.

Великих князей, и даже княжон, с самого раннего детства приписывали к какому-либо полку — шефами. Настало время, когда и Николе тоже надо было приступать к службе. Однако сразу по окончании Академии он отправился в путешествие по Европе, где начал собирать свою позже так знаменитую коллекцию западноевропейской живописи, ставшую основой Музея изобразительных искусств Узбекистана. Лишь вернувшись, молодой образованный офицер поступил в лейб-гвардии Конный полк и скоро стал командиром эскадрона. Его любили в полку, за высокий рост и мужественную красоту называли украшением правого фланга.

Все было спокойно до поры до времени. А потом началось! Образованнейший из Романовых, он «прославился» не блистательным умом и холодным пристрастием к военной службе, а развращенными выходками и разгульною жизнью, изумляющей до оторопи не только его царственных родных, но и простых смертных. Писатель Д. В. Григорович (преподаватель литературы во дворце) вспоминал, что «когда великий князь был юношей и жил в Мраморном дворце, к нему водили девок по целым десяткам. Кутежи его гремели на всю столицу».

В Европе на одном из балов-маскарадов Никола познакомился с американской танцовщицей и авантюристкой по натуре Фанни Лир. Дама к тому времени уже успела пожить в Америке, где в 16 лет сбежала от пастора отца и родила дочь то ли от мужа-пьяницы, то ли от своего сутенера. По слухам, там, в Неваде, она встретилась с другим Романовым — Александром. Этот великий князь тоже дома влюбился в «неподходящую особу», и отец – император Александр II — отправил сына развеяться в Неваду. Поохотиться на там заморских зверюшек, чтобы забыл возлюбленную. Таким было лечение от несчастной любви: корабли, команда моряков – и гуляй Саша по Неваде! Есть версия, что первым встретился с Фани Лир Александр, привез ее в Европу и там бросил. Чтобы выжить, она вынуждена была выступать в самых затрапезных залах. И тут подвернулся великий князь Никола. Едва увидев ее на сцене знаменитого парижского варьете «Фоли Бержер», он потерял голову. А Фанни Лир уже поняла, что у северных князей можно хорошо поживиться. Совместное путешествие скороспелых любовников по Италии и Франции превратилось в сплошное «сладостное удовольствие», как позже вспоминала и эта «балеринка».

Любовь и ориеталистика

Бурный роман великого князя обеспокоил его отца и мать. Хотя они уже не жили вместе, состоялся шумный семейный совет. Отец нашёл вполне подходящий предлог, чтобы удалить непокорного сына из Петербурга. В 1873 году Николай Константинович получил чин полковника и был отправлен в составе русских экспедиционных войск в поход на Хиву. Так он впервые оказался в «нашей Азии» и получил боевое крещение. Вел он себя отменно. Однажды во главе авангарда Казалинского отряда он следовал одним из труднейших маршрутов — через пустыню Кызылкум. Первая же разведгруппа, возглавленная им, попала в такой плотный артиллерийский огонь, что живыми ее уже и не ждали. Но Николай Константинович проявил личное мужество, старался сберечь солдат и казаков. За эту военную операцию он был награждён золотым оружием, орденом Святого Владимира 3-й степени и получил чин генерала. Он и не думал, что скоро у него отберут золотую шпагу, сорвут мундир и ордена.          Средней Азией Николай Константинович был совершенно очарован. Его всерьёз заинтересовала ориенталистика — востоковедение. Он начал принимать участие в работе Русского географического общества. Там среди учёных вызревала идея Амударьинской экспедиции. Её цель — максимально изучить только что завоёванный Россией край и подвергнуть детальному научному анализу его потенциал. Подобные планы взбудоражили, захватили Николая Константиновича, теперь уже блестящего флигель-адъютанта государя. В Географическом обществе были, разумеется, рады августейшему вниманию. Географы избрали Николая Константиновича своим почётным членом и назначили начальником Амударьинской экспедиции.

За учеными делами и службой в свете государя Николай Константинович не забывал свою возлюбленную «диву кабаре» — танцовщицу и певицу Фанни Лир. Она-то и стала виновницею падения великого князя в глазах всего светского, да и не только, общества.

После триумфального возвращения из Хивинского похода великий князь снова отправился в Европу, где опять путешествовал вместе с Фанни Лир и пополнял свою художественную коллекцию. Вернулись в Петербург все вместе: великий князь, Фани Лир с дочкой и со своим изображением в мраморе. История скульптуры такова: в Риме на вилле Боргезе парочка залюбовалась знаменитой «Венерой-победительницей с яблоком в руке», изображавшей младшую сестру Наполеона. Николай Константинович тут же заказал скульптуру Томазо Солари точную копии скульптуры, но с лицом Фанни Лир. Мисс Лир вспоминала неприятное ощущение от накладываемой на её лицо гипсовой маски. Так скульптор потом воспроизвёл в мраморе ее черты. Каждый посетитель Музея в Ташкенте может полюбоваться ею.

Никола и Фани Лир были счастливы, поселились в одном из великолепных царских дворцов. Князь Романов исполнял любую прихоть «танцующей волшебницы», будь то пикники, прогулки на яхте, драгоценности, наряды, особняки на самых фешенебельных улицах, ужины в дорогих ресторанах, корзины роз и фиалок зимой. Однако увлечение Николы не радовало никого из Романовых. Ухаживал князь Николай Константинович за своею дамою сердца истинно «по–царски», а прихоти любимой были всегда – «непомерно королевскими». Вскоре средств на такую жизнь стало не хватать.

Сиятельный вор

Сперва князь просто занимал деньги, где придется — ему охотно давали. Неловко ведь было не одолжить внуку самого Николая 1 — представителю царственной фамилии! К тому же он клялся отдать с процентами! Но постепенно кредит иссяк — высокородный заемщик возвращать долги не спешил. А денег требовалось все больше: в голове князя возник дерзкий план — бежать с возлюбленной в Европу и там тайно обвенчаться с нею, презрев семейный долг, честь фамилии и прочую «ерунду». В ход были пущены весьма дерзкие способы. Из будуара матери Николая Константиновича исчезли серьги с алмазными подвесками – свадебный подарок супруга, а со стола в малиновом кабинете самой императрицы Марии Александровны после одного из семейных чаепитий пропал ряд дорогих безделушек из слоновой кости и севрского фарфора. Ценностей хватились немедля. Провели тихое «домашнее расследование». Все выяснили – и схватились за голову! Тут же закатили царственному племяннику и высокородному сыну несколько «будуарных концертов», пригрозив все тотчас доложить грозному отцу и скорому на расправу дядюшке – императору Александру II. Племянник весьма красноречиво и бурно раскаялся, посыпав голову пеплом, а руки любящих родственниц — бурными поцелуями. Скандал утих. Чтобы вскоре вспыхнуть с новою силою.

Происшествие было громким и совершенным неожиданным для общества, но не для царской семьи. В апреле 1874 году Александра Иосифовна обнаружила в Мраморном дворце пропажу трёх дорогих бриллиантов с оклада одной из икон, которой в своё время император Николай I благословил ее брак. Великий князь Константин Николаевич вызвал полицию, и вскоре бриллианты были найдены в одном из ломбардов Санкт-Петербурга. Естественно, все сразу решили, что это дело рук Николая Константиновича. Сначала вышли на его адъютанта, якобы отнёсшего бриллианты в ломбард. На допросе тот сказал, что камни передал ему великий князь. Николай Константинович, присутствовавший на допросе, поклялся на Библии, что не виновен. Император Александр II, взявший дело под личный контроль, подключил к расследованию шефа корпуса жандармов графа Шувалова, который ничего не сделал, чтобы замять скандал. Наоборот, он и постарался, чтобы позорный поступок молодого повесы сделался всеобщим достоянием. Граф холодно и церемонно откланялся и поехал прямиком из Мраморного дворца в Зимний, к государю императору Александру Второму. Тот, выслушав доклад Шувалова, просто онемел. Сын брата, его крестник – вор и богохульник!? Императора от возмущения едва не хватил удар. Он покраснел, как рак, стукнул кулаком по столу и прохрипел: «Сумасшедший!» Это слово и определило всю последующую жизнь молодого человека.

Историк Эдвард Радзинский полагает, что американская красавица с самого начала находилась под контролем спецслужб и вся эта история была политической провокацией. По его мнению, главной мишенью скандала был отец великого князя Константин Николаевич. Не будем сейчас разбираться, по каким-то зигзагам родословной, он мог стать следующим царем, а Никола – наследником, цесаревичем и занять то место, которое занял позже его кузен, последний русский император Николай Второй. Важно, что этого не хотели другие претенденты на престол. Однако что-то в этой истории пошло не так, как было задумано.

В 1917 году в журнале «Аргус» появился перевод мемуаров Фанни Лир, где она рассказывала о своём августейшем романе, о горькой участи Николы, в виновность которого она не верила ни на минуту. Фанни писала, что в столице великого князя держали в смирительной рубашке, накачивали лекарствами и даже били. Солдаты, сторожившие Николу, куражились над ним, хотя вчера ещё он был для них недосягаем, и предлагали арестованному детские игрушки.

Сам же Николай Константинович, судя по оставленной им записи, сожалел, что не попал на каторгу. Фанни Лир, его «сильфида кабаре», едва почуяв запах скандала, благополучно ретировалась в европейские дали, а оттуда в давно забытые родные пенаты – в Америку, где принялась немедля создавать себе репутацию жертвы безумной страсти, «затравленного зайца для охоты целой монархической династии суровой северной страны и ее замороженного приличиями» бомонда! Фанни Лир написала о своей «трагической любви» книгу (при дворе сомневались, умела ли она читать), давала мелодраматические интервью, заработала миллионные суммы слезами и вздохами. Но едва ли она вспоминала о человеке, который ради нее лишился доброго имени и человеческого достоинства. Да и знали ли она, что это такое – достоинство! Убегая в Европу, она успела прихватить с собою все драгоценности и подарки, которыми ее осыпал Николай Константинович. Ссыльному ведь они были уже не нужны, а ей могли еще пригодиться! Ехать же за милым и «портить ему ссылку», расчетливая танцорка считала излишним. С великим князем она больше никогда не встречалась.

На семейном совете — общем собрании членов монаршей семьи – предлагались варианты наказания: отдать в солдаты, предать публичному суду и сослать на каторгу. Если вспомнить историю, расправы с членами семьи Романовых бывали, но в солдаты никого не отдавали. И тут было принято сразу два решения. Первое для публики: совет медиков признавал его безумным. Он должен был находиться под стражей, на принудительном лечении, в полной изоляции. Второе — семейный приговор: в официальных бумагах запрещалось упоминать его имя, а все его наследство передавалось младшим братьям. Он также лишался всех званий и наград, вычёркивался из списков полка, высылался из Петербурга навечно и был обязан жить под арестом в том месте, где ему будет указано.

По городам и весям великой России

Николая Константиновича увезли из Петербурга осенью 1874 года. Тогда ему исполнилось только 24 года! До своей последней «остановки», в Ташкенте летом, 1881 года, за неполных 7 лет, он сменил около 10 мест жительства. Ему нигде не давали прижиться, обзавестись домом, друзьями. Когда Николай Константинович был отправлен в Оренбург, он предполагал, что надзор за ним не будет уж очень строгим. Там, на границе бескрайней пустыни, куда ссылали многих офицеров за малейшие прегрешения, постоянно шли боевые действия. Среди них ему жилось легче и интереснее, а местное начальство на многое «непозволительное» закрывало глаза. Разжалованный, но не лишенный безрассудной храбрости, Никола часто принимал участие в опасных экспедициях. Здесь ему удалось совершать поездки вглубь казахских степей.

Николай Константинович вспомнил свое увлечение Востоком, что он почетный член Императорского географического общества. Именно в Оренбурге в 1877 году он опубликовал первую свою работу «Водный путь в Среднюю Азию, указанный Петром Великим». Она вышла без указания имени автора. Здесь у него родилась идея постройки железной дороги из России в Туркестан. Но посланный в Петербург проект был признан нерентабельным из-за малонаселённости земель.

Несмотря на статус ссыльного, жил опальный князь всюду с комфортом и продолжал уже намеренно шокировать свою царственную родню. Он располагал достаточными средствами и для кутежей, и для разгульной жизни и для пополнения своей антикварной коллекции предметов искусства. В Оренбурге Его Высочество почти немедля «прославился» тем, что покупал женщин сомнительного поведения для многочасовых пирушек в особняке на главной улице города, руководствуясь принципом: «Любую женщину можно купить, разница лишь в цене – пять рублей или — пять тысяч!»

В оренбургской ссылке неугомонный и пылкий «Казанова», посреди постоянных развлечений «нечаянно» женился на девице Надежде фон Дрейер, дочери обер-полицмейстера, казачьего офицера. Как только о мезальянсе стало известно в Петербурге, указом Синода брак был расторгнут, а семейству Дрейер было приказано уехать из города. Однако молодая жена наотрез отказалась покинуть мужа. Она была настоящая упрямая уралка. Ее нелегко было сломить. Какие бы фортели ни выкидывал Николай Константинович, она почти всегда была рядом с ним. И не раз совершала опасные походы по степям верхом на лошади вместе с «богоданным» мужем. Он по-своему любил ее и в честь Александра Македонского (Искандера Зулькарна́йна — Двурогого) называл ее «княгиней Искандер». Позже это прозвище стало фамилией всей семьи, в том числе — и Николая Константиновича.

Опальный Романов кутежей своих не прекращал и так надоел оренбургским властям, что они обратились к уже новому государю, Александру III, с просьбой приструнить кузена. Тогда-то, в 1881 году, император вроде бы смягчившись, разрешил узаконить морганатический брак Николы и Надежды, зато сослал супругов на окраину империи — в Ташкент.

В Ташкенте великий князь жил сначала под именем полковника Волынского, а потом стал называть себя Искандером. Эту фамилию признали в Петербурге, а Надежда и ее потомки стали графами Искандер.

Но и тут изгнанник продолжал жить по своим правилам, ни в чем себе не отказывал и не изменял свой необузданный нрав. У семиреченского казака Елисея Часовитина он, к примеру, за сто рублей купил шестнадцатилетнюю дочь и прижил с нею нескольких детей, которые носили фамилию Часовитиных. Он частенько прогуливался по аллеям первого ташкентского парка среди дам в белых нарядах и местных красавиц в черных паранджах под руку сразу с обеими своими женами. В Ташкенте же с Николаем Константиновичем приключилась и другая авантюрная история…. При двух живых женах он задумал жениться еще раз. Видимо, здорово проникся традициями Востока. Объектом его страсти стала юная красавица — гимназистка Варя Хмельницкая. Он купил для нее и ее семьи большой дом в Ташкенте, а когда Надежда фон Дрейер однажды отлучилась из Ташкента, похитил свою фаворитку и тайно обвенчался с нею в сельской церкви. Скандал был невероятный! Брак тотчас аннулировали, девушку вместе с семейством выслали в Одессу. Судьба ее неизвестна.

Однако царская семья больше всего боялась его «политических выходок». В Ташкенте великий князь из рода «Константиновичей» слыл бунтарем против устоев семьи и династии и едва ли не социалистом по убеждениям. Иногда ссыльный грозился надеть все свои ордена и выйти к народу, думая, что его тут же освободят. Потом при императорском дворе вдруг стали говорить о его былых встречах с народовольцем Желябовым. Болтали, что Никола обеспечивал террористку Софью Перовскую деньгами для покупки оружия.

Местные власти вынуждены были терпеть курьёзные, а порой вполне серьёзные скандалы Николая Константиновича. Господа ташкентцы просто не знали, как поступать с ним. С одной стороны, формально он продолжал находиться под домашним арестом, с другой — оставался Великим князем, членом императорского дома, и был очень популярным человеком среди жителей русской части города!

Министерство императорского двора и уделов наблюдало чуть ли не за каждым шагом своего подопечного. Он официально состоял под специальным надзором Туркестанского генерал-губернатора, при канцелярии которого существовало Управление делами великого князя, возглавлявшееся «особым лицом». Шпики пристально следили за опальным и доносили каждое его слово «куда следует». Архивы сохранили тысячи листов доносов «на самый верх» — от первых дней ссылки до самой кончины князя. Читая отчеты, августейшая семья гневалась. «Грехов» у великого князя Николы накапливалось все больше. Только младший брат арестанта Константин не одобрял жёсткой линии императорского дома: «Самого кроткого человека можно было таким образом из терпения вывести, а у Николы есть ещё силы выносить своё заключение и нравственную тюрьму».

Матери своей, великой княгине Александре Иосифовне, «блудный сын» никогда не писал. Ни единого письма! Быть может, стыдился совершенного в молодости, а может, и изощренно мстил матери за то, что не уберегла его от осуждения, от забвения, от презрения! Он знал по рассказам родных, что мать страдала невыразимо, плакала и молилась о нем, каждую минуту ждала вестей из далеких краев, но кривил в усмешке губы. Не верил…

Всю свою жизнь великий князь из рода Романовых лютою ненавистью ненавидел этот самый свой род. «Собачьею кровью» называл его во всеуслышание. Своими выходками он мстил за свою изуродованную жизнь. Яркий человек, блестящий и самобытный ученый, он ругался, как извозчик, и нещадно хулил не только сославшего его на окраины империи дядюшку Александра Второго, но и следующего царя – Александра Третьего, а позже и Николая Второго. Когда на трон взошел Александр III, Николай написал письмо с просьбой разрешить ему приехать на похороны убитого террористами Александра II и умолял о прощении. Император незамедлительно ответил: «Вы недостойны того, чтобы склоняться перед прахом моего отца, которого так жестоко обманули. Не забывайте, что вы обесчестили всех нас. Пока я жив, вам не видать Петербурга».

“Базар великого князя в голодной степи”

Ташкент, эта столица Туркестана, в конце ХIХ века состоял из тысяч саманных домишек. После войны сюда хлынули толпы «мигрантов» из разных ханств. Узбеки, таджики, татары, русские, евреи лепили из глины новые домишки. К началу ХХ века город уже насчитывал около 200 тысяч жителей.

Николай Константинович оказался превосходным дельцом. Он одним из первых создал наиболее доходные предприятия — хлопкоочистительные заводы, на которых применялась самая передовая технология того времени. Из хлопка на его заводах делали волокно, из семян — масло, а жмых шел на удобрения или на корм скоту.

Откуда брались деньги? Из Петербурга князю присылали на содержание в год по 200 тысяч рублей. На них он открыл множество мелких предприятий: мыловаренный завод, фотографические мастерские, бильярдные, продажу кваса, переработку риса, хлопковые мануфактуры, регистрируя, во избежание родственного гнева, все предприятия на жену. К моменту приезда в Ташкент «полковника Волынского» город был гораздо меньше — с кривыми улочками, пыльный, грязный. В преображение Ташкента немалую долю внес этот странный полковник. Он благоустраивал город, озеленял любимыми своими дубами новые улицы и мостил их камнем. По его указанию был построен первый в Ташкенте водопровод, затем два развлекательных кинотеатра, потом еще три. Им же были построены и содержались дома для израненных ветеранов-туркестанцев, их семей и вдов. В другой раз, получив от императора 300 тысяч рублей на постройку дворца, он пустил эти деньги на постройку в Ташкенте театра. А роскошный дворец князя, построенный им в центре Ташкента, и сейчас является одной из самых заметных достопримечательностей Ташкента — это дом международных приёмов МИДа Узбекистана.

Николай Константинович учредил 10 стипендий для выходцев из Туркестана, которые не имели возможности оплатить учёбу в главных учебных заведениях России.

И вот еще откуда возникали деньги. Из доноса: “…им был организован базар возле железной дороги. Прежде чем начать торговлю, необходимо было за определенную плату купить квитанцию с надписью “Базар Великого князя в Голодной степи”. Вероятно, никто и не вчитывался в это фантастическое словосочетание! А он легко организовал то, чего не всегда могут добиться власти современных городов. Торговцы пользовались только весами хозяина, выдававшимися из специальной будки. Были установлены следующие “тарифы”: за каждый пуд проданного картофеля с торговца взималась одна копейка, за каждую арбу арбузов или дынь — 30 копеек.

Казалось, его высочество умел делать деньги из воздуха…

Великий ирригатор

Доходы от предпринимательской деятельности Николая Константиновича составляли внушительную сумму — до полутора миллионов рублей в год. А уже на эти собственные деньги он реализовывал мечту всей своей жизни — проложил оросительные каналы в Голодной степи.

Первым его делом было «выведение из Чирчика по правобережью реки канала», названного им Искандер-арыком. Тут заложили «великокняжеское» селение Искандер, где разместились высланные с Кавказа молокане. В стороне от посёлка великий князь разбил большой сад. Во время строительства канала Николай Константинович произвёл раскопки кургана, оказавшегося на пути воды. Из него извлекли оружие и другие предметы. Они тоже хранятся в Ташкентском музее.

Следующий объект — 100-километровый оросительный канал, ожививший 40 тысяч десятин земель. Князь финансировал строительство двух мостов, один — через реку Сырдарья, другой — через реку Чирчик.

Деятельность Николая Константиновича — ирригатора достойна отдельного рассказа. В Средней Азии всегда на земляных работах применялся только принудительный труд дехкан. А князь не только давал людям работу, но и чуть ли не первым в истории страны платил за нее, чем добился невероятных темпов строительства каналов и огромной популярности у местного населения. Никто больше не хотел работать бесплатно на других землевладельцев. Те обиделись. Пришлось вмешиваться в конфликт властям. Но, как доносил начальству полицейский, «поднадзорный всех прогнал», не стесняясь в выражениях, и продолжал действовать по-своему.

Николай Константинович писал: «Моё желание — оживить пустыни Средней Азии и облегчить правительству возможность их заселения …». Во многом это удалось ему самому. К 1913 году там выросло уже 119 селений. Николай Константинович в одном из них, Княжеском городке, разбитом на месте ташкентских трущоб, возвел 200 типовых домиков для беднейшего населения города. Правда, поселок через несколько лет был разрушен властями, так как попал на территорию крепости, которая не подлежала застройке.

Он продолжал искать пути претворения своих фантазий в жизнь и разработал проект поворота Амударьи в Узбой. Эти идеи он изложил в брошюре «Аму и Узбой», где писал: «Россия в течение последних 25 лет овладела большей частью Средней Азии, но некогда цветущий Туркестан достался русским в состоянии упадка. Он наделён от природы всеми благоприятными условиями для быстрого развития своих богатых производственных сил. Расширив оросительную сеть, раздвинув пределы оазисов, Туркестан можно сделать одной из лучших русских областей».

Сейчас перед суверенными государствами стоят те же проблемы, что 150 лет назад, — нехватка воды. И снова говорят о «повороте рек», только уже не среднеазиатских, а сибирских.

Коллекции великого князя

Трагедия Николая Константиновича началась с его увлечения искусством и женщинами. Ведь именно ради пополнения своей коллекции картин в юности он отправился в путешествие по Европе, где встретил свою корыстолюбивую Фани Лир. Памятником этой страстной любви стал еще один дар Ташкенту опального князя — Музей изобразительного искусства.

Граф Искандер, тонкий ценитель изящных искусств, собрал в своем Ташкентском дворце огромную коллекцию живописи и предметов античности, которой после реквизиции хватило на три городских музея. Но в чем-то его родственники были правы: он явно страдал клептоманией и копил в своих покоях не только шедевры, но и мелкие безделушки, всяческий хлам, украденный с городских мусорных свалок и из лавок старьевщиков.

Его коллекция размещалась в специально построенном местными мастерами на деньги князя небольшом Дворце, украшенном резьбой по ганчу. При нем — прекрасный сад и цветники. Изобилие старинной мебели, картин и скульптуры придавало комнатам характер выставочных музейных помещений. По оценке современников, это было самое красивое здание дореволюционного Ташкента.

Коллекция европейской и русской живописи, собранная великим князем в ссылках и привезённая им из Санкт-Петербурга, явилась основой для создания в 1919 году нынешнего Музея искусств в Ташкенте, и теперь самого богатого среди художественных музеев Средней Азии. После революции коллекция была пополнена национализированными в 1918 г. произведениями живописи и графики, скульптуры, раритетной мебели, фарфора русских и западноевропейских мастеров, а также поступлениями из музейных фондов Москвы и Ленинграда. Так, например в 1920-1924 годах музей получил 116 произведений русского искусства: среди них портреты кисти В. Л. Боровиковского, В. А. Тропинина, К. П. Брюллова, Н. А. Ярошенко, И. Е. Репина и многих других.

И в последний раз о Фани Лир. Когда великий князь уже давно находился в ташкентском изгнании, его мать сделала ему подарок. Как-то во время прогулки в парке, она наткнулась на мраморную скульптуру полуобнажённой женщины с яблоком в руке. Она узнала в ней возлюбленную своего старшего сына. И вскоре скульптуру, упакованную в деревянный ящик, привезли в Ташкент Николаю Константиновичу. Это была последняя встреча с женщиной, сломавшей ему жизнь.

Последние дни

Последний российский император Николай II относился к своему двоюродному племяннику Николаю Константиновичу довольно мягко, но тоже не позволил ему вернуться в столицу. В знак протеста Николай Константинович, используя родственные связи своих жен-казачек, призвал под свое начало оренбургских и уральских казаков. Своим же указом собрал под Ташкентом прикочевавших туда казахов. Князь уже готов был идти со всем этим ополчением на столицу. Но администрация легко уговорила казахов разъехаться по кочевьям. Те и разъехались.

А уральцы и оренбуржцы вообще не тронулись из своих столиц. Сам же князь получил новую ссылку — в Сибирь, в Читу. Быть бы этому городу местом смерти великого князя, но совестливый Николай II не помнил зла, тем более, несовершенного и больше похожего на сумасшествие, а не на заговор. Николай Константинович даже получил от царственного дяди приглашение на лечение в Крым, в Ливадию. Графам Искандер даже можно было остаться там жить, но они вернулись в давно обжитый Ташкент.

Отречение императора в феврале 1917 года великий князь Николай Константинович воспринял с восторгом. Он поднял красный флаг над своим домом, разъезжал по городу в красной рубашке, послал Временному правительству приветственную телеграмму, где назвал себя «пострадавшим от жестокого произвола старого режима». А. Ф. Керенский лично знал Николая Константиновича по Ташкенту — почти 10 лет они жили по соседству. Добавлю, что и Мустафа Шокай тоже был близко знаком с будущим главой Временного правительства. Они учились в одной из Ташкентских гимназий, но в разных классах.

Николай Константинович, быть может, рассчитывал вернуться в столицу. Но не успел. 14 января 1918 года бывший великий князь Николай Константинович Романов скончался на своей даче под Ташкентом от воспаления лёгких. В ряде поздних публикаций указывалось, что он был расстрелян большевиками, но данные архивов этого не подтверждают.

Его похоронили около самого большого в городе кафедрального собора — Святого Георгия, как раз напротив входа во дворец князя. Позже в советское время эту церковь «перепрофилировали» в кукольный театр и кафе-пельменную. Через некоторое время после получения Узбекистаном независимости эти здания — старый кукольный театр и кафе-пельменная — были снесены, а на этом месте разбит небольшой скверик.

Осиротевшая семья

По последнему завещанию Николая Константиновича, его жена Надежда Александровна объявлялась пожизненной опекуншей всего имущества, а собственником его становился Ташкентский университет, правда, при жизни князя так и не открывшийся. Николай Константинович придумал своеобразный экономический механизм, благодаря которому музей, размещавшийся в его дворце и его личная коллекция, могли содержаться: расходы должны были покрываться доходами от кинотеатров.

Вдова Николая Константиновича, Надежда Александровна, овдовев, некоторое время еще работала в художественном Музее, основанном в бывшем доме Великого князя, но при очередной «чистке» и заполнении анкет работу потеряла. Долгое время скиталась по знакомым, голодала и, наконец, нашла приют в сторожке, все при том же музее.

В книге «Туркестан-соло» Элла Мэйларт пишет: «Не было возможности взять интервью у вдовы Великого князя. Ее волнистые волосы были покрыты косынкой, старческое лицо было в пудре. Княгиня передвигалась от прилавка к прилавку с недовольным видом и инквизиторским взглядом. Княгиня была одета в серый пиджак отменного качества и белое платье с подбором; она опиралась на зонт как на костыли, неся портфель под рукой. Жалкое зрелище. Я не могла отвести от нее глаз, а княгиня меня так и не заметила. Княгиня ничего не покупала, а только становилась все более возмущенной на самый обильный продукт Ташкента — виноград, стоивший не мене двух рублей за килограмм».

Жила она тихо и одиноко, окруженная стайкой собак – дворняжек, бездомных и голодных, как и она. По одной из версий, Надежда фон Дрейер – Искандер — Романова и умерла в 1929 году от укуса случайно забредшей к ней в сторожку бешеной собаки…

Кто же из Романовых жил в Казахстане?

Семья Искандера была немаленькая. От жен и любовниц в семье выросло семеро детей. Своим кровным сыновьям отец не оставил ничего, кроме пожалованного Николаем II личного дворянства, герба, звонкой, загадочной фамилии – «Искандер», да высокомерной, истинно «романовской» гордости. Сыновья окончили Пажеский корпус, служили в русской гвардии. Вскоре после Октябрьской революции Артемий умер от сыпного тифа в Ташкенте. Судьба младшего сына, Александра, была не менее фантастической, чем у его отца. Участник белого движения, он воевал в армии Врангеля. В 1918 г. вернулся из Крыма в Ташкент. В январе 1919 г. участвовал в вооруженном восстании против большевиков в качестве командира роты. В марте 1919 г., перейдя горный перевал вместе с остатками своего отряда, попал в Ферганскую долину, вошел в отряд известного лидера антисоветского движения Мадамин-бека; служил у бухарского эмира. В 1920 г. Ал. Искандер вернулся в Крым и оттуда эмигрировал за границу. Последние годы жизни состоял придворным бельгийской королевы. Оставил мемуары «Небесный поход», в них рассказал о жизни в Туркестане и о гражданской войне. Дети Александра, оставшись в России со своей матерью, Ольгой Иосифовной Роговской, были усыновлены ее вторым мужем. Сын Кирилл умер в Москве в 1992 году.

У его сестры Наталии Александровны Искандер (по документам Наталии Николаевны Андросовой) замечательная биография. Она, представительница царской семьи, была… циркачкой, да еще мастером спорта СССР по мотогонкам! Она выступала в цирках в опасных гонках по вертикали – носилась на мотоцикле по стенкам эдакой цирковой бочки.

В одном интервью Н. Искандер – Андросова рассказала: «Как член клуба я участвовала в спортивном параде на Красной площади. Изображала статую дискобола. Застыв на высоченной платформе, проплыла перед трибуной мавзолея, на которой стоял Сталин».

На вопрос, общается ли она с членами царской семьи, сказала: «Родственников-то за границей много, только узнаю я о них из средств массовой информации. Мы не общаемся. То ли все гордые очень, то ли каждый таит мысли о праве на наследство, то ли попросту думают, что бедная русская родственница станет просить у них денег или убежища…». А в Великую Отечественную войну ушла на фронт и была водителем на «полуторке». Никто не догадывался, что она из царского рода Романовых. Ее родственники явно в гробу перевернулись от такой спортсменки! Впрочем, кем только не приходилось работать Романовым в эмиграции. Со смертью Наталии Александровны в 1999 году род Искандеров закончился.

Были еще внебрачные дети Николая Константиновича от простой казачки Дарьи Елисеевны Часовитиной (1880—1953/1956), которую он купил у ее отца. Все они носили фамилию матери. Сыновья Святослав и Николай бесследно исчезли в 1919 или 20 году. Первый, по слухам, был расстрелян. Дочь Дарья (1896—1966) жила в Москве. Она тоже скрывала свое происхождение, тихонько работала машинисткой с А.Белым, М.Волошиным и другими известными литераторами. Некоторое время работала секретарём советской писательницы Мариэтты Шагинян.

Не повезло Казахстану! Сколько народу нагнали в наши края правители примерно за 300 лет! А Николай Второй все-таки так и не доехал, хотя есть не подтвержденные документами сведения, что Николай Константинович пытался собрать единомышленников, освободить родственника и увезти его в Ташкент, ставший за 40 лет ссылки ему родным. Не суждено было.

Использованные материалы:

«Ташкентский» Великий Князь. Из воспоминаний старого туркестанца. Михаил Массон. Ж. «Звезда Востока», 1972 г.