Как стать гением

Майя Плисецкая и Родион Щедрин. Эта блистательная пара известна всем, кто хоть немного интересуется искусством как зритель или как читатель. Но кто из них и какое отношение имел к Казахстану и к Средней Азии, стало известно не очень давно.

Чаще писали и пишут о Майе Михайловне (1925 – 2015 гг.). Ее искусство всегда было у всех на виду. Оно прекрасно зрелищно. Оно для глаз, для слуха, но главным образом — для души. Родион Константинович (1932 г.р.), казалось, всегда жил в тени своей яркой великолепной и иногда скандальной супруги. В большинстве публикаций в первой же строке о нем обычно сообщается: муж балерины М.Плисецкой. Понимай, как хочешь. То ли верный помощник супруги — балерины, то ли обычный муж- подкаблучник. Казалось, всё всегда было благополучно в этой паре. В браке они прожили почти 60 лет. Их личная и творческая жизнь была полностью подчинена однажды и навсегда выбранной профессии, хотя в детстве они не сами ее выбрали. Так случилось, что оба выросли в семьях, где всегда царила любовь к искусству, к творчеству. И царила не в одном поколении этих удивительных людей.
Майя Михайловна написала о себе, о муже и творчестве три большие книги, позже объединенные в одну, названную ею «Я, Майя Плисецкая»». Это рассказ о самом главном в жизни человека. О любви. О семье. О жизни. О том, как понимали профессиональный долг эти люди, которые, по опросам, являются национальным достоянием страны. И не только России. Они были знамениты во всем мире, а в последние годы, когда жили на три страны, их считали своими в России, в Германии и в Литве. Иногда знаменитую пару упрекали, что они покинули родную страну, и спрашивали о причине этого. Майя Михайловна отвечала так:
— Мы ведь не совсем уехали. Мы продолжаем бывать в Москве, а с 1993 года часто живем и в Мюнхене. В Литве мы живем еще со времен Советского Союза. В Тракае. Там у нас дом на озере. В нем жила еще моя мама, ее семья. Литовцы нам его вернули. Изумительные совершенно места. Мы переоборудовали дом, он стал теплым, можно там быть и зимой, вообще, круглый год. А в Мюнхене мы снимаем квартиру. У Родиона Константиновича Щедрина там творческая работа, потому что он член самого знаменитого в Европе издательства, которое называется «Schot». У них находятся и рукописи, и ноты Вагнера и Бетховена. Издательству уже больше, чем 220 лет. И единственный из русских живущих композиторов член этой геммы — это Щедрин. Гемма — это авторские права, что тоже очень важно.
Оказывается, Литва вернула собственность людям, жившим в стране в досоветское время. Вернее, их потомкам, желательно, полезным стране – ученым, артистам, инженерам.
Между Москвой и Тулой есть старинный городок Алексин. Когда-то, еще «при царе», московская интеллигенция на лето отправляла свои семьи туда, на берега светлой Оки, и в недалекую цветаевскую Тарусу. Да и сейчас отправляет. В дачном Алексине – корни Щедрина. Его дед, протоиерей отец Михаил жил в деревне под Алексином, а служил с 1898 года настоятелем Успенского собора. Он был хорошим проповедником и семьянином, известным в городке. Тропинку через луга к церкви, где он отправлял службу, прихожане окрестили «щедринкой» и называют ее так и сейчас. Отец композитора, К.М.Щедрин, — один из восьмерых «поповичей» — детей священника. Все они обладали исключительными музыкальными способностями, с самого раннего возраста пели в церковном хоре, а трое из них стали известными музыкантами. Наиболее редкостные способности – «магнитофонная» память и абсолютный слух – были у отца будущего композитора – Константина Михайловича. Он запоминал музыку с одного раза. Способности мальчика заметила часто отдыхавшая в городке (там были дачи МХАТа) актриса В.Н.Пашенная, которая за свой счет отправила Костеньку в Москву, где он окончил Московскую консерваторию. «Матушка Щедрина» — Елизавета Николаевна, мать Родиона, тоже с детства приобщала своих и чужих детей к музыке. Она сама руководила церковным хором, воскресной школой при церкви и учила сыновей играть на разных музыкальных инструментах. Во время каникул и в праздники братья Щедрины устраивали благотворительные концерты для жителей и гостей городка. В феврале 1919 г., по инициативе отца будущего композитора, в Алексине была открыта музыкальная школа. Заведовал ею Константин Михайлович, и он же руководил большим смешанным хором. Так с церковного хора началась династия музыкантов Щедриных.
Милый провинциальный Алексин наложил отпечаток на творчество Р.Щедрина. «Вся звуковая среда фольклора была воспринята мною и через поездки в прелестный город над Окой, и через различные выезды «в глубинку», слышание крестьянского пения и игры на свирелях. Для меня народное искусство – это пастуший клич, одноголосные переборы гармониста, вдохновенные импровизации деревенских плакальщиц, терпкие мужские песни…», — написал Родион Щедрин в одной из статей в журнале «Музыкальная жизнь».
Судьба одаренного подростка складывалась трудно. Время было… такое… тревожное. З0-е годы… Война… Родион поступил в Центральную музыкальную школу-десятилетку при Московской консерватории прямо накануне войны – в 1941 году. Но через месяц все такие школы были закрыты, а музыканты эвакуированы. Родственники будущего композитора под бомбами вывезли всех своих «поповичей» в Самару (тогда Куйбышев). Там они жили в мире музыки и … в нищете. Зато профессионально расти продолжала вся семья. В Куйбышев был эвакуирован Большой театр. Дмитрий Шостакович и Константин Щедрин вели большую работу в Союзе композиторов, первый – как председатель, второй – как ответственный секретарь. Шостакович заботливо помогал семьям коллег в трудных обстоятельствах.
Когда появилась возможность вернуться в Москву, Родиона снова отдали в Центральную музыкальную школу (1943г.). Но у 11-летнего мальчика уже сложились свои представления о жизни — его интересовали не гаммы в музыкальной школе, а настоящие, серьезные дела. Он дважды убегал на фронт и во второй раз все-таки добрался зайцем из Москвы до Кронштадта. После этого родители решили определить сына в Нахимовское морское училище в Ленинграде и уже отослали туда его документы. Но тут открылось новое учебное заведение – Московское хоровое училище мальчиков. Отец Р.Щедрина стал преподавать там историю музыки. У Родиона был абсолютный слух, неплохой голос. Он был зачислен, наконец, в музыкальное училище. До того он занимался только с частными учителями. Позднее Р.Щедрин вспоминал: «Пение в хоре захватило меня, затронуло какие-то глубинные внутренние струны… И первые мои композиторские опыты, как и опыты моих товарищей, были связаны с хором. В училище нашем царило захлёбное увлечение музыкой, в том числе, фортепианной. Директор, знаменитый хормейстер Свешников, поощрял воспитанников, сочинявших музыку, и давал возможность тут же и исполнять свои сочинения. Когда в 1947 году в Хоровом училище был проведен конкурс композиторских работ, первую премию жюри присудило Р.Щедрину. Это была его первая высокая профессиональная победа. В 1950 году Щедрин поступил в Московскую консерваторию одновременно на два факультета – фортепианный и по сочинению. В 1955 году он с отличием окончил оба факультета. Далее — аспирантура по композиции. Р. Щедрин с тех пор — один в двух лицах: профессиональный пианист, а в историю мировой музыки он вошел как композитор.
1958 год в жизни Щедрина — самый романтический и поистине судьбоносный: он женился на Майе Михайловне Плисецкой. Она к этому времени была уже примой в Большом театре, второй после Галины Улановой. В своей автобиографической книге «Я, Майя Плисецкая» она написала, что сначала Р.Щедрин действительно был в тени ее успеха. С 14 лет она танцевала на самой знаменитой сцене страны, а ко времени знакомства со Щедриным она уже исполняла известные партии: Одетта — Одиллия в «Лебедином озере», Аврора в «Спящей красавице», Хозяйка медной горы в «Каменном цветке», Раймонда в одноимённом балете Глазунова – это всё она, Майя. В 1956 году ей уже было присвоено звание народной артистки СССР.
Сама история их знакомства романтична. Композитор часто бывал в доме другой легендарной женщины — Лили Брик, в прошлом музы Маяковского. Лиля Брик сама не была чем-то знаменита, хотя в юности пробовала заниматься балетом. У нее был другой талант — привлекать к себе знаменитостей. Лиля создала у себя «салон». Её пятый муж, писатель и литературовед В.Катанян, был очень общительным. Он привлекал «в салон» жены знаменитостей и подающих надежды молодых людей. Часто бывала у них и Майя, но с Родионом они долго не пересекались. Щедрин тогда писал музыку к спектаклю по пьесе В.Катаняна «Они знали Маяковского». У Катанянов как раз тогда появилась редкая по тем временам новинка – магнитофон, и они решили создать музыкальную коллекцию голосов своих друзей. Однажды хозяева дома в виде курьеза дали прослушать Щедрину запись на пленке, где Плисецкая пела (!) музыку всего балета Прокофьева «Золушка». Композитор был изумлен: труднейшие мелодии она — балерина (!) — воспроизводила совершенно точно!
Лиля подстроила (она вообще любила сводить людей) встречу Родиона и Майи, когда принимала у себя Жерара Филипа. Щедрин в тот вечер играл много своих произведений и очень понравился французскому актеру. Но Родиону очень хотелось обратить на себя внимание не его, а хрупкой рыжеволосой красавицы. Ему, редкому тогда обладателю собственного авто (приобретенного, кстати, на гонорар за музыку к фильму «Высота»), выпала приятная обязанность развезти почетных гостей по домам. Всю ночь он катал девушку по Москве, и с этого времени они уже не расставались.
Майя уже была известна в Москве, но не только как балерина. Она была под большим подозрением в КГБ. Автомашина слежки постоянно следовала за новой знакомой Щедрина, а теперь и за ним самим. Но никакая сила уже была не властна их разлучить. Она рванула к нему после гастролей в Праге в Сортавалу, в Дом творчества композиторов на Ладожском озере. «Это было райское лето… Мы жили в маленьком домике, без удобств вообще. Вокруг домика лоси бродили. Счастливый месяц…». Их свадебным путешествием стала поездка на машине Родиона из Москвы в Сочи — через Алексин, Тулу, Харьков, Ростов-на-Дону и другие города. Их брак не был зарегистрирован, поэтому им отказывали во всех гостиницах. Приютом служила лишь машина. Щедрин шутил: «Пришлось жениться!». Брак Плисецкой и Щедрина был зарегистрирован в Москве 02.10.1958 года – после «райского лета». Этот «брак по искусству» уникальные люди сохранили на всю жизнь.
Все балеты Щедрина связаны с танцем, и это целая балетная культура. Первым подарком был балет «Конек-Горбунок», в котором Плисецкая много лет изумительно танцевала Царь-Девицу. Этот спектакль для детей и поныне идет в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. Потом была «Юмореска», полная щедринской лукавинки, юмора, шутки. В арсенале Р.Щедрина уже были и серьезнейшие трагические сочинения – симфонии, оратории, оперы. Но своей любимой он всегда дарил балеты. Как он сказал однажды, не бриллианты же дарить! А она написала: «Бриллианты? Зачем? У меня их нет и не надо. Однажды я сказала Славе Ростроповичу, что Родион подарил мне «Даму с собачкой». Он спросил: статуэтку? Я говорю: нет, балет!» Созданный в 1985 году по одноименному рассказу А.Чехова этот балет был посвящен 60-летнему юбилею М.Плисецкой. Она являлась и балетмейстером-постановщиком, и исполнительницей главной роли – Анны Сергеевны, для партии которой костюмы создал сам знаменитый парижский кутюрье П.Карден. Таких подарков было немало. И не только по Чехову, а еще по Н.Лескову — «Очарованный странник», по Л.Толстому — «Анна Каренина». Наверное, все хоть раз, хотя бы по телевидению в каком-нибудь кремлевском сборном концерте, видели блистательную Майю в роли Кармен, которую она танцевала 350 раз — до 70 лет. Или в роли ее знаменитой коллеги Айседоры Дункан – недолгой и трагической любви С.Есенина. Это далеко не все подарки любящего мужа любимой жене, а костюмы – подарки Кардена. Однако…
Она была на вершине славы, но завистникам казалось, что все дело не в ее мастерстве и новаторстве, а в муже – композиторе! Сплетни, слухи портили им жизнь. Одна «желтая газета» опубликовала лживую информацию, что в Израиле якобы живет брошенная Плисецкой дочь. «Сенсацию» раздули так, что Майя Михайловна вынуждена была обратиться в суд. Газету оштрафовали, но тут же в другом желтом издании появился «внебрачный сын» балерины. Ей приписывали романы с каждым из партнеров. Щедрин на эти разговоры с улыбкой кивал: «У меня потрясающий вкус, я могу понять мужчин, которые, когда Майю видят, сходят с ума. Я сам в свое время сошел с ума!»
С 14 лет Майя Плисецкая блистала на сцене Большого театра, принося ему громкую славу. Балетоманы часто шли «на Плисецкую», «на Лиепу» или «на Васильева с его очаровательной партнершей Катей Максимовой». И театральное начальство «оценило» своих звезд. Им долго не давали танцевать. Как говорила Майя, «мы десятилетиями сидели на диете», ставить самой себе балеты пришлось от безысходности, «на почве необходимости». Вскоре после того, как Майя Михайловна отметила свое 65-летие, художественный руководитель Большого театра Григорович отправил на пенсию «по возрасту» приму театра и еще нескольких ведущих артистов, что вызвало грандиозный скандал в балетном сообществе. Напомним, что обычно балерины выходят на заслуженный отдых в 30-35 лет. Многие потом становятся педагогами. Всем уволенным не предложили ничего!
Майя решила: что ж, если не нужна на Родине… И звезда советского балета уехала за границу. Ее там давно и хорошо знали по гастролям и приняли с распростертыми объятиями. Она работала в театрах Рима, Мадрида, Нью-Йорка, где уже как художественный руководитель вместе с Р.Щедриным поставила несколько спектаклей в ведущих театрах этих стран, давала мастер-классы. Ее обожали в Японии, где вообще любят русский балет.
В последний раз в день своего 70-летия Майя Плисецкая дебютировала в специально написанном для неё номере Бежара «Аве Майя».
Особая страница в биографии балерины – ее сотрудничество со всемирно известным кутюрье Пьером Карденом. Их познакомила в свое время министр культуры Е. Фурцева во время гастролей Большого театра в Париже. Очарованный балериной, Карден к ее 60-летнему юбилею решил сделать ей подарок –создать костюмы для балета «Дама с собачкой». П.Карден вспоминал: «В дирекции Большого театра нам говорили: «Это никуда не годится! Никто этого не поймёт! В Большом это не принято!» и т. д. Не буду пересказывать все наши споры с администрацией Большого. Выскажу лишь предположение, что одна из причин, по которой костюмы всё-таки были приняты, — они не стоили театру ни копейки. Все их я Майе подарил».
Карден не понимал, как такая звезда, как Майя, не может позволить себе купить вечернее платье в Париже для приема в посольстве. Почему все заработки и подарки гастролеры обязаны сдавать в министерство? Лишь одежду у них не отбирали — и тогда Карден стал дарить балерине платья. Позже, когда супруги оказались за границей и стали сами распоряжаться заработанными деньгами, Майя расплатилась с кутюрье за 100 подаренных ей платьев, как он ни возражал. Тогда Карден в своем театре создал шоу «Майя», где балерина демонстрировала его шедевры, созданные специально для нее.
После 62 лет на сцене, бесконечных репетиций, спектаклей, гастролей Майя Михайловна, оказавшись не у дел, говорила о себе, что она наслаждается жизнью, как прежде наслаждалась танцем. «Я не должна напрягаться, моя лень отдыхает. Я могу жить музыкой Щедрина, которая для меня свет в окошке!»
Пока «лень отдыхала», Майя Михайловна написала свою последнюю 300-страничную книгу. Сама. Простой шариковой ручкой. Обычно знаменитости и крупные чиновники приглашают для такой работы литераторов — профессионалов. А она не хотела, чтобы кто-то исказил ее мысли, к тому же писала о себе по дневникам, которые вела всегда.

— Без них я не смогла бы ничего написать, — рассказывала Майя Михайловна. — Человеческая память, увы, все удержать не в силах. Мне хотелось рассказать, как и что было со мной, по правде. Все назвать своим именем. Без прикрас, без дипломатии и ретуши.

До выхода в свет книги о жизни, любви, балете и музыке мало кто знал, что семья Майи Михайловны имеет печальное отношение к Казахстану.
Громко об этом заговорили, когда в Астане открывали Музейно-мемориальный комплекс жертв политических репрессий и тоталитаризма «АЛЖИР». Так женщины-невольницы сокращали название своего концлагеря – Акмолинский лагерь жен изменников Родины.
На одном и стендов оказалась фотография красивой женщины с детьми. Это была мать балерины Рахиль Михайловна Мессерер-Плисецкая. В конце 20 — начале 30-х гг. Рахиль Мессерер была знаменитой актрисой немого кино. Она работала в Москве и в Ташкенте, где сыграла роли «освобожденных женщин Востока» в десятке «восточных» фильмов. Великолепно сыграла! Дочь вспоминала, какие трагические, страшные были те фильмы. В одном из них красавица актриса играла прокаженную, которую затоптали лошади. В другом ее сжигали живьем в каком-то доме. «В кинотеатре я просто обрыдалась, хотя мама сидела рядом со мной, держала меня за руку и говорила: «Я здесь, я с тобой». А я сердилась, что она мне мешала плакать».
Девочка хорошо знала свою родню. В семье ее деда, литовского врача, было еще больше детей, чем у деда Щедриных – десять. В 30-е гг.. в Большом танцевали трое Заслуженных артистов СССР с фамилией Мессерер и еще две актрисы играли в драматических театрах. Все из одной семьи. Самые знаменитые — дядя балерины Асаф Мессерер и её тетя Суламифь. Они очень нравились главному балетоману страны Иосифу Сталину. У них тогда уже были самые высокие награды.
Майя, с 8 лет тоже занимавшаяся балетом, не могла знать, какой ужас ждет ее и маму. Перед 1 мая 1937 года кто-то предупредил родных Майи, чтобы детей не отпускали домой: за их отцом придут, а детей могут сразу отправить в детдом. Тетя Суламифь (Мита) перехватила девочку на пути из школы и увела к себе. Ее брата Александра забрал к себе дядя Асаф. Ночью отец был арестован и вскоре расстрелян. Семья этого не знала и ждала-ждала его…
Отец Майи, Михаил Эммануилович Плисецкий, был крупным хозяйственником. Он начинал разработку угольных шахт на острове Шпицберген, был первым руководителем «Арктикугля», а впоследствии — и Генеральным консулом СССР на этом приполярном острове. Семья с 1932 по 1936 год жила вместе с ним в шахтерском поселке. Майя мало что запомнила о том времени – слишком маленькой была. Возвратившись в Москву, Михаил Плисецкий руководил производством первых советских фильмов на киностудиях «Бухкино» и «Звезда Востока», где работала и его жена.
После расстрела М.Э. Плисецкого его жена на седьмом месяце беременности оказалась в Бутырской тюрьме, где родила второго сына — Азария. Рахиль Плисецкую осудили особым совещанием на восемь лет «как социально опасный элемент». Через несколько месяцев Рахиль Плисецкая с грудным ребенком на руках в телячьем вагоне была отправлена в Казахстан, в Акмолинский лагерь жён изменников Родины — в печально известный АЛЖИР.
Чтобы дети не попали в детдом, надев недавно врученные Калининым ордена, тётя Суламифь вместе с братом Асафом отправилась хлопотать за сестру и просить разрешения усыновить ребят. Чем они рисковали, теперь известно каждому. Но кое-чего они все-таки добились: мать Майи и ее малыша из лагеря отправили на поселение в Чимкент (ныне Шымкент).
Теперь экскурсоводы музея в поселке Акмол, что в 30 км от столицы Казахстана, рассказывают о самых известных заключенных лагеря. О том, как Лидия Русланова отказалась петь перед надзирателями, и ее отправили во Владимирскую тюрьму; как заготавливали камыш в болоте для топлива и месили ногами глину для самана более 4000 жен, дочерей и сестер «врагов народа»; как ходила в ясли под конвоем три раза в день кормить своего малыша Азарика знаменитая тогда Ра Мессерер. Она боялась и думать, что будет, когда ребенку исполнится три года и его заберут в Осокаровский детдом близ Караганды.
Свидания с родными заключенным Алжира были запрещены. Но настырная тётя Мита все-таки добилась разрешения на свидание Майи с матерью, когда та уже находилась в ссылке в Шымкенте. И 15-летняя девочка летом 1940 года одна оправилась в незнакомую Среднюю Азию. В своей книге Майя пишет: «Мама встречала меня на вокзале. Я сразу углядела ее большие, смятенные глаза… Она осунулась, постарела, волос подернулся сединою. Мы не виделись без малого полтора года.… Спрыгнув с подножки еще на ходу, я бросилась к ней на шею. И повисла всем телом. Обе мы плакали. Что являл собой город Чимкент? Пыль до небес, до самого солнца, одноэтажные мазанки, вьючные ослы — главный городской транспорт. Мать нашла пристанище в крохотном сарайчике для кур с земляным полом, попросту в курятнике… Мама, чтобы жить, давала уроки танцев в каком-то клубе. Показала танец четырех лебедей. Ее опыт в немых узбекских фильмах пригодился. Малолетний брат уже начал ходить и стал совсем похож на карликового казахченка (так у Майи). Тюбетейка шла к его чернявому лицу… Я ходила с матерью отмечаться в отделение милиции, куда ей надлежало являться два раза в месяц. Она должна была быть на глазах блюстителей порядка. Неровен час, убежит. В городе обосновались многие сосланные интеллигенты. Врачи, инженеры, писатели, учителя… Я до конца не понимала, почему мама здесь, ссыльная она или вольная, зачем отмечаться, почему не вернуться в Москву, когда к нам приедет отец… В летнем саду устраивали самодеятельные концерты…. И на сцене, и в зале были ссыльные. Развлекали друг друга. В одном из концертов танцевала и я. Мама настояла, чтобы я явилась на публику. Ты выходишь из формы, будешь бояться зала. Не забывай, ты должна стать хорошей танцовщицей. У тебя есть талант. Какой-то понурый ссыльный играл мне на аккордеоне попурри из балетов Чайковского. Я импровизировала, вставала на пальцы, ломала торс, чередовала арабески. Туманное предвосхищение будущего «Умирающего лебедя», но в ссыльном чимкентском варианте, под аккордеон. Успех сорвала.
Отпущенные мне властями 20 дней подошли к концу. Надо было возвращаться в Москву. Расстроенная, потухшая мать, посерьезневший малютка-брат… провожали меня на пропыленном, грязном, оккупированном озверевшими мухами чимкентском вокзале. Обратно я ехала нагруженная среднеазиатскими гостинцами. Везла дыни, арбузы, шерсть, румяные яблоки. Не удалось вождю всех народов оборвать ни родственные связи, ни тягу людей друг к другу, ни прекрасную обыденность человеческого общения. Я опять ехала к балету».
Рахиль Мессерер-Плисецкая (1902-1992) вернулась домой за две недели до войны. Больше она никогда не снималась в кино, хотя ее приглашали.
Сыновья Рахили Михайловны, Азарий и Александр, тоже несколько лет танцевали в Большом театре, а затем работали там же педагогами – репетиторами. Александр Михайлович рано ушел из жизни – в 54 года. Азарий Михайлович работает за границей. Он сотрудничал с Римским оперным театром и Мадридским королевским балетом. Особая дружба у него была с Японией, где А. Плисецкий поставил балеты: «Дон Кихот», «Ромео и Джульетта», «Дама с камелиями». Он работал в Американской балетной школе Баланчина и с Михаилом Барышниковым в его Центре искусств в Нью-Йорке. Сейчас он живет и работает в Швейцарии.
Тот малыш Азарик, кормить которого мать водили под конвоем, дважды представлял свою знаменитую семью в Казахстане – на открытии Мемориала «АЛЖИР» и на праздновании 25-летия суверенитета Казахстана.
На открытии Мемориала он сказал: «Когда мне было восемь месяцев, мы с матерью попали сюда, в Акмолинский лагерь жен изменников Родины. И здесь я впервые встал на ноги — на вашей земле. Теперь могу говорить — на нашей земле. Я хотел бы считать себя вашим соотечественником. Поэтому я с радостью наблюдаю, как развивается страна. Меня наполняет гордость за страну и благодарность Нурсултану Назарбаеву за то, что он учредил День памяти жертв политических репрессий и воздвиг мемориал. Благодарен за сохранение памяти».
Майя Михайловна Плисецкая скончалась 2 мая 2015 года в Мюнхене на 90-м году жизни. Тогда в Большом театре готовились достойно отметить ее юбилей. Прощание с балериной прошло в Германии в присутствии только родных и близких великой балерины. Согласно совместному завещанию супругов, прах Плисецкой будет соединён воедино с прахом Родиона Щедрина после его смерти и развеян над Россией.
Недавно в Москве, на Дмитровке, был поставлен памятник, изображающий балерину, танцующую Кармен – звездную партию Майи. Теперь она летит в московском небе, а где –то далеко в космосе есть звезда, названная ее именем.