В цикле, посвящённом легендам вокально-инструментального и рок-жанра, конечно, невозможно вновь и вновь не упомянуть «Интеграл» — в разное время гостями нашей рубрики были Михаил Арапов и Юрий Лоза. В этом году – юбилейном как для самой группы, так и для сегодняшнего нашего почётного гостя – мы рады посвятить выпуск ещё одному легендарному участнику «Интеграла». Который, если позволить некоторую игру слов, является его неотъемлемой частью – integral part. Игорь Сандлер – в интернет-интервью «Петропавловск kz», сообщает ведущий музыкальной рубрики.
-Игорь Борисович, первый вопрос об «Интеграле» и Алексее Рыбникове. Как случилось это знакомство?
— Юлий Гусман (мы с ним были знакомы), по-моему, это он порекомендовал Лёше посмотреть наш концерт. Алексей уже слышал «Интеграл», группа уже была тогда популярна, и он приехал – не помню, в какой город – но обалдел от увиденного. И его, и режиссёра фильма «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» Владимира Грамматикова всё очень впечатлило, нам предложили участвовать и как актёрам, и какие-то музыкальные фрагменты мы тоже там озвучивали.
-Должен сказать, что я большой поклонник и самой рок-оперы, и фильма – пересматривал его много раз. А «Интеграл» и «Аракс» для меня абсолютно культовые группы.
— А какого Вы года рождения?
-1980-го. И очень люблю популярную музыку 70-80-х, классический рок…
-Здорово, очень приятно, что молодёжь этим увлекается. У меня сын 1983 года рождения, к сожалению, очень далёк от той музыки, я пытался ему привить, но не получилось. А вот люди, совсем, как говорится, издалека, наоборот, сами к этому стремятся, очень здорово!
-Спасибо, спасибо! И вот вопрос о фильме «Звезда и смерть» — там есть эпизод, когда старатели сдают золото, и звучит инструментальная композиция. Она была записана «Интегралом» или «Рок-Ателье»? Потому что на пластинке у «Аракса» её не было…
-Вот как раз этот фрагмент записал «Интеграл», а дальше там губная гармошка звучит, это я на ней играл.
-Александру Филиппенко посоветовали побриться наголо именно Вы?
-Да, было такое дело. Я говорю: «Саша, смотри, смерть волосатой не бывает. Каждый может представить себе её в разных обличиях, но в моём понимании она лысая, это такое Нечто, образ, облик». И он после этого побрился и, в общем-то, легло в десяточку как раз. Потому что действительно этот образ был очень яркий…
-Безусловно! А Вы не присутствовали на съёмках той жуткой сцены, где на словах: «Я предел пределов…» он взлетал?
-Нет, у нас же были гастроли постоянно. Приезжали в павильон в Москве на киностудии Горького, а фрагменты, где натура, снимали в Ялте. Причём лошади, на которых мы скакали, были из конюшни Будённого, ей заведовал младший сын Будённого, Володя, по-моему, его звали. Ему, полковнику ВВС, по наследству досталась эта конюшня, и она была прикреплена к Ялтинской киностудии. И как раз вот эти съёмки были там. Ну и ещё я такую историю рассказываю. Александр Филиппенко играл Смерть, а я рейнджера, и потом уже, спустя 25 лет, в 2008-2009 гг., Алексей Рыбников снова сделал эту постановку, уже у себя в театре. И там я пошёл «на повышение», уже сам Смерть играл. Пьер Карден прилетал на премьеру, пять минут руку мне тряс, сказал, что такого ужаса никогда не видел…(смеётся).
-Это и в самом деле было очень убедительно. А вот по поводу фильма Юрий Лоза в интервью нам сказал, что себе там не понравился. Вы своей актёрской работой у Грамматикова довольны?
-По большому счёту, конечно, мы не актёры – как чувствовали, так и играли…
-Не в обиду будет сказано – всем вам очень удались роли негодяев!
-Вот-вот, правильно! (смеётся). Подонков и негодяев нам, наверно, просто очень комфортно было играть, потому что отчасти “sex, drugs and rock’n’roll” тогда был, и мы были в душе такие – разгильдяи, хулиганистые ребята, поэтому всё так натурально.
-Что для фильма «Не бойся, я с тобой!» записал «Интеграл», а что «Ашуги» и Группа Стаса Намина?
-Вот это, честно говоря, я уже смутно помню. Мы записывали в студии много композиций, я там на клавишах и на губной гармошке играл, но конкретно сейчас, наверно, уже не вспомню. Так давно было, много после этого музыки переиграли…
-Да, конечно. А правда, что в «Интеграле» была система штрафов, и эти деньги шли на приобретение аппаратуры?
-Да, абсолютно верно, Бари Каримович ввёл такую систему. Опоздал на репетицию, выпил лишнего, девчонку в номер притащил – за всё штраф, там была определённая градация. Мы же тогда, в советские времена, всю аппаратуру покупали за свои деньги, конечно, некоторые пробивали государственную аппаратуру, но это были те счастливчики, единицы, которые играли советскую, комсомольскую музыку. А мы всё-таки играли рок, «Интеграл» был первой официальной рок-группой в СССР, и поэтому всё покупали сами. И помимо того, что штрафы шли, ещё дополнительно скидывались с концертов. Мы первыми в СССР ввели на сцену три вида дыма – всё мы сами разрабатывали, придумывали, как сделать. Я в каждом городе бежал в охотничий магазин с пригласительным, покупал порох, 2-3-килограмма, только по охотничьим билетам продавали. Тогда пожарная безопасность не так хорошо работала, как сейчас, поэтому взрывали все ДК, которые нам на пути попадались…(смеётся).
-Где сейчас Ирина Комарова, которая произвела такой фурор на фестивале «Тбилиси-80»?
-К сожалению, я уже лет 30 с лишним как потерял с ней контакт, но Бари Каримович как раз говорил, что вроде её нашёл, потому что в этом году 50 лет «Интегралу», и были мысли восстановить этот проект. Сейчас думаем в этом направлении, потому что нужно финансирование, а денежек нет. Бари сказал, что и Витю Щедрина, и Юру Ильченко он нашёл, и вот Иру Комарову тоже. Так что, надеюсь, увидимся в ближайшее время.
-Старожилы Астаны, целиноградцы, вспоминают концерт во Дворце Целинников, соло на ударных, когда в кромешной темноте от ударов вспыхивали лампочки…
-Точно, это было что-то фантастическое, люди, которые попадали к нам на концерт, в глубоком шоке уходили домой, и, говорят, несколько дней не могли прийти в себя. У нас соло двух барабанщиков было сопряжено со светоэффектами – мы сами всегда с удивлением смотрели и слушали, затаив дыхание. Это действительно было впечатляюще и мощно в то время.
-А барабанщики – это Халил Даукаев и…
-Пётр Березовский. Петю Алибасов вроде бы тоже нашёл. А Халил Даукаев, к сожалению, умер года два-три назад, он из Казахстана, в Алма-Ате жил. Халик весил под 150 килограмм, и, к сожалению, говорят, сердце не выдержало…
—Что была за история, когда Вы не только попали на концерт Элтона Джона, но даже пообщались с ним?
— История необычная. Я заканчивал консерваторию, были выпускные экзамены, и как раз услышал, что в Москву прилетает Элтон Джон. Тогда я был абсолютно помешан на рок-музыке, и появилась, конечно, идея фикс попасть на этот концерт, и я сказал своему классному педагогу, руководителю проекта, что уезжаю в Москву. Естественно, она и знать не знала, кто это такой, говорит: «Ты с ума сошёл, какой Элтон Джон! У тебя выпускной экзамен консерватории, ты 17 лет учился музыке, вся жизнь насмарку пойдёт!» Ну, и я ей ответил сгоряча (я горячий парень был), что плевать мне на консерваторию и Элтон Джон важней. Взял билет на поезд и уехал в Москву, утром прибыл на Павелецкий вокзал, бегом на метро, к концертному залу «Россия», и увидел, что уже в 12 часов там какая-то тусовка идёт. Узнал, что это, оказывается, днём были видеосъёмки — французская компания, какая-то ещё снимали фильм об Элтоне Джоне в СССР. Ну и я, конечно, практически без шансов пытался туда попасть, там какие-то люди по специальным пропускам проходили. Но в какой-то момент мне повезло – подошёл человек, минут пять постоял, видимо, кого-то не дождался, меня увидел (я рядом стоял) и сказал: «Хочешь, я отдам тебе пригласительный?» Счастью моему не было предела, я схватил этот пригласительный, мы вместе зашли внутрь. Зал был пустой, только очень много видеокамер, и первые буквально 3-4 ряда были заняты людьми. И действительно, шли съёмки Элтона Джона, где он постоянно останавливал эфир, на кого-то ругался, они с Рэем Купером там были, Купер сумасшедшее шоу делал. Часа два я, затаив дыхание, смотрел эти съёмки, потом, когда всё закончилось, стали выходить, скручивать провода, а у меня были с собой диски и журнал «Англия» с фотографиями Элтона, была мысль взять автограф. Его звукорежиссёр тоже складывал свои кабели, я подошёл и стал с ним говорить по-английски (плохо, но на английском разговаривал, в английской школе учился). Сказал, что студент консерватории, из Саратова, Volga river, он ко мне как-то проникся, смотрю, он берёт кабель, идёт за кулисы, говорю: «Давайте я вам помогу», тоже взял кабель и понёс. А там охрана была, КГБ, и охрана англичан, и наша охрана зала, наверно, они подумали, что я англичанин, так как мы вместе шли, разговаривали по дороге, и так я попал за кулисы. Нашёл гримёрку Элтона Джона, там ещё пара человек стояла, которые прошли туда ранее. И так получилось, что минут через 15-20 вышел, с нами пообщался, дал мне автограф, мы с ним разговорились (те двое, которые были со мной, не говорили по-английски, просто взяли автограф и всё). Ну а я сказал Элтону, что студент консерватории, люблю его музыку, “Crocodile Rock” и так далее. А потом свита его забрала, и мы все вышли на улицу перед концертным залом «Россия», я как-то влился в его свиту, толпу, и с ним два или три часа гуляли по Красной площади, я рядом с ним всё время был. Потом ребята даже говорили, что видели фильм, и там моя физиономия мелькала. Но когда мы вернулись в концертный зал и я попытался пройти, меня «отсекли» службы — видимо, «прочухали», что я залётный парень. Затем задача была, конечно, попасть на концерт, и я начал бегать вокруг «России», там по углам четыре ресторана было. Бегаю по ресторанам, говорю: «Ребята, может, через вас как-то можно, заплачу денег?» Они: «Нет, нет». И в итоге какой-то официант говорит: «Давай я тебя с метрдотелем познакомлю, он знает ходы». И познакомил, тот мне: «Давай 20 рублей, я тебя проведу!» Тогда это громадные деньги были, но я, естественно, согласился, подошёл за час до концерта, в семь начало, по-моему, было. И на каких-то грузовых лифтах, с пирожками, с тележками продуктов на какой-то этаж мы поехали, там оказался балкончик – он мне говорит: «Ну вот, прыгай вниз, и окажешься в буфете зала «Россия», а дальше уже твои проблемы». А там высота где-то метра 2,5 – 3 была, и передо мной были ещё два парня, которые прыгнули первыми. Я посмотрел – из-за угла вышли люди в штатском, скрутили им руки и увели. Ну а у меня вариантов не было, я прыгнул третьим, и на моё счастье, больше никого не было – там, видимо, два оперативника «пасли», уже знали этот ход, и тех увели, а я остался. Побежал в буфет, купил какой-то пирожок с лимонадом, и так оказался внутри концертного зала. Начался концерт, места все были заняты, я вначале спрятался за шторкой, потом сел на ступеньки (там кроме меня ещё люди сидели), и, завороженный, смотрел это грандиозное шоу. По тем временам эта была шоковая ситуация, когда мы не могли во сне себе представить, что рок-музыкант, западник, приедет в Россию. Ну и утром, конечно, первым самолётом улетел в Саратов, хэппи-энд, консерваторию закончил, никто меня не выгнал. В общем, такая история была…
-Да, поразительная история. И, если говорить о западной рок-музыке, одно из Ваших любимых произведений – «Картинки с выставки» в интерпретации “Emerson, Lake & Palmer”?
-Да, так как я закончил консерваторию, мне близка и классическая, и рок-музыка. А Кит Эмерсон, Рик Уэйкман, Джон Лорд – это как раз те клавишники, которые были моими кумирами. И, конечно, то, что Эмерсон обратился к русской классике, мне очень нравилось, было очень близко. Потом, после «Интеграла», создал свою группу «Индекс-398», в которой мы играли Моцарта, Баха, Бетховена в современной аранжировке. И я был счастлив, что моя мечта воплотилась в жизнь.
-А «Интеграл» Вы не пытались подвинуть в сторону арт-рока?
-Нет, не пытался, потому что мы играли немного другую музыку, хотя арт-рок, прогрессив-рок-композиции в репертуаре были – «Сель», «Пейзажные зарисовки», на уровне «Пинк Флойд». Громадные инструментальные композиции, которые, самое главное, были так визуально подкреплены, что у людей в зале шок случался. У нас часто на концертах дежурила «Скорая помощь», в общем-то, это были фантастические концерты с взрывами, пиротехникой, игрой и вспышками света, первыми у нас использовали стробоскоп. Вот этот вот шарик с зеркалами сейчас есть в любой дискотеке, а мы его из цирка перенесли на сцену. У нас было колоссальное количество световых эффектов, мы номер один были в СССР. И, конечно, вот эти большие интересные инструментальные куски в сопровождении цветомузыки производили невероятное впечатление. Поэтому арт-рок мы играли, но не соприкасаясь с классической музыкой, а я именно обработки классики делал потом.
-Как раз в связи с этим вопрос. Есть мнение, что из-за нацеленности на шоу «Интеграл» якобы не оставил музыкального наследия, с чем я не согласен – взять те же «Пейзажные зарисовки». Каково Ваше мнение?
-Вы абсолютно правы, что наследие очень интересное, очень серьёзное. Но! Мы не играли банальные песенки, которые сейчас остались у всех на слуху. Хотя они великолепные, мелодичные, аранжировки интересные, но мы не играли подобных песен, а часто делали сложную форму. Тоже, конечно, и кантри играли, много чего было, и Юра Лоза писал великолепные песни, но акцент всё-таки делался на крупные формы. Именно это и запомнилось тем зрителям, которые были на концертах, вошло в память и в сердце, потому что вот таких инструментальных композиций с эффектами не делал никто. Наследие колоссальное, но, к громадному сожалению, мы не сделали видео тогда. Нас снимали на 8-миллиметровую плёнку, были такие камеры, но не можем найти. Может, ещё есть шанс…
