Мы уже рассказывали нашим читателям, что на Наурыз побывали в городе-побратиме Петропавловска – Челябинске. Посмотрели, как там живут люди, и узнали, что общего есть у наших городов. Жизнь в Челябинске бурлит, как и в нашем маленьком городке. Вот только даже в повседневных ситуациях россияне неминуемо сталкиваются с последствиями нынешней политической ситуации. И это не только санкции. До Урала и Сибири то и дело доносится эхо военных действий, которые идут за тысячи километров.
Корреспонденты Петропавловск.kz обещали читателям рассказать историю молодого российского учителя, которого повстречали на местной набережной. Николай (имя изменено) поведал нам, как был вожатым в лагере у детей из Луганска и Донецка.
С Николаем мы познакомились случайно. Молодой человек сидел на лавочке местной набережной, когда мы подошли к нему, чтобы поинтересоваться, знает ли он что-то о Петропавловске и о том, что они с Челябинском являются городами-побратимами. Оказалось, что наш собеседник — молодой педагог. Он поведал нам много интересного о жизни местной молодежи. Когда разговор зашел о мобильных переводах и санкциях, он признался, что тема военных действий очень чувствительна для народа даже в мирном Челябинске. Николай поделился с нами своими размышлениями о сложившейся ситуации, к тому же он сам столкнулся с детским горем. Далее мы будем вести повествование от его лица.
«Санкции, конечно, влияют на простой народ. Но больше всего молодежь (не вся, конечно) опасается мобилизации. Хотя у меня пока получается прятаться. Я только в позапрошлом году закончил педагогический. Но так как изначально поступал в медицинский, у меня была отсрочка на шесть лет. Так что все это время меня не трогали. Недавно вот только к родителям приходили. Но я прописан в деревне, а живу в городе. Здесь у них нет возможности меня найти. Так что от родственников пока отстали. В Челябинске спокойно все. Но про войну мы слышим не только по телевизору.
Я, например, здесь иногда работаю в детских лагерях вожатым. Как раз во время референдума у меня были две смены детей из Донецкой республики. Так что мы информацию о происходящем фактически из вторых рук получали. Родители детям рассказывали — они нам. Говорили, что обрадовались сильно, когда выборы прошли. Они думали, что на этом весь ужас закончится, но увы. Там, конечно, не всё так, как по телевизору показывают. У нас нет других источников информации. Поэтому складывается впечатление, что есть черное и белое. А реальность, она другая…
Когда дети рассказывали, как они сидели по подвалам неделями, месяцами, показывали шрамы от своих ранений, мне было жутко и невыносимо жалко их. Вы даже не представляете, сколько боли и сколько страха в глазах этих детей!
Парню 17 лет, а у него огромный шрам на руке. Зацепило осколком от бомбы. Но самое главное, что зашивать его пришлось самостоятельно, ведь дети не могли выйти из подвала, находясь под обстрелами. Когда бомбежка началась, он за племянником своим годовалым побежал. Потом, когда в подвал забегал, его зацепило.
Вот такие истории отбивают всякое желание поддерживать всё, что сейчас происходит. А проблемы, которые тебе кажутся глобальными и значимыми, уходят на второй план.
Кстати, это он мне в самый первый день показывал. Мы еще толком даже не познакомились. Дети решили видимо таким способом сблизиться, нам открыться. Слушать, конечно, было страшно. Они в своем возрасте уже столько повидали и пережили.
Дети с таких спорных территорий сейчас дома редко бывают. Из-за того, что у них нет возможности учиться, их всё время отправляют на разные смены в разные лагеря. Оттуда возят в ближайшие школы каждое утро. Дома они обучаются дистанционно или выполняют какие-то задания самостоятельно. Были дети, которые, например, в 4-5 классе еще в столбик делить не умели. Но прямо видно по ним, что они к знаниям тянутся.
Спустя пару недель, как они приехали к нам в лагерь, начали бомбить рядом с их населенным пунктом. Видимо есть у них местные чаты. Информацию они узнавали оттуда. Я помню, как они приехали на 2-3 часа раньше всех со школы, потому что не могли дозвониться до родителей. У них была истерика, паника в глазах непередаваемая. Возможно, там просто связи не было, а с родителями было все в порядке. Но от этого тогда было не легче.
Мы не знали, что делать в такой ситуации. Не представляли, как поддержать. В педагогическом нас к таким ситуациям, конечно, не готовят. Поэтому просто молча их обняли, не задавая никаких вопросов. Несколько дней спустя дети сказали, что это была лучшая поддержка.
Самая долгая смена у нас была — полтора месяца. Мы как могли старались им дать всего по максимуму. Возили на разные мероприятия, шоу, программы, кружки всякие. Старались сделать дни максимально насыщенными, чтобы они отвлекались и не думали о том, что дома происходит. Также с ними работали психологи. Но естественно вечером они опять окунались в свою атмосферу, созванивались с родителями, смотрели соцсети свои местные. А на следующий день мы снова старались дать им побольше положительных эмоций.
Дети после смены не хотели уезжать. Все плакали, когда прощались. Понимали, что скорее всего больше никогда не увидимся. Сказали, что наша смена была самая лучшая за всё то время, что они ездят по лагерям. А это по 6-7 смен в год на протяжении уже двух лет. Кстати, связь с некоторыми детьми я не теряю и до сих пор. Один мой воспитанник с этой смены приехал поступать в Челябинск. Я помог ему квартиру снять, с родителями познакомился. Взял шефство. Сейчас он усиленно готовится к экзаменам, в прошлом году поступить не получилось. Надеюсь, в армию его не заберут, воевать он не хочет.
Хотя, что уж говорить, многие мужчины идут на войну добровольно. У меня много служивших в армии знакомых, вот они особенно рвутся на СВО.
Я заметил, что сама служба в армии накладывает определённый отпечаток. За это время даже мышление у многих меняется. А когда добровольно идут люди убивать…, я, честно говоря, не понимаю такого рвения. Мне кажется, было бы меньше желающих, можно было бы нивелировать какие-то глобальные катастрофы, проблемы. А так получается, что просто люди по своей воле идут куда-то, на абсолютно страшные и ужасные поступки. И при этом остаются безнаказанными.
— Мы пойдем, потому что мы должны, нам хочется. — Для чего? Кому вы должны? Зачем? Я такого, наверное, никогда в жизни не пойму.
При этом воевать идут даже 18-летние парни. Конечно, не все добровольно. Произвол в этой системе никуда не делся, даже приумножился. Часто бывает, что забирают служить и с показателями, по которым не можешь идти в армию в обычной ситуации. Сейчас на них закрывают глаза. Пока у меня есть варианты для обхода системы, не выезжая из страны. Хотя, мне 24, здесь ничего не держит, и можно уехать, если придется. Есть у меня пара друзей в Казахстане. Они просрочили сроки пребывания в России, и им запретили сюда въезд в течение 5 лет. Будет возможность и с ними повидаться. А работу можно найти в любом месте.
Недавно у нас были выборы президента, обычно в это время обещают что-то грандиозное народу. Нам бы, например, могли пообещать, что не будет очередной мобилизации. Но об этом никто даже не заикается. Думаю, в ближайшие годы теперь ничего и не изменится».
Вот такая история. И мы не смогли оставить её без внимания. Возможно, нашим читателям тоже будет интересно узнавать о происходящих мировых событиях не только с экранов телевизоров, которые поделили всё на черное и бело. Война – это страшно.
Петропавловск News
Война — это страшно. И воевать мало кто хочет. Но если надо — значит надо. Таков мужской долг. А вот кого может воспитать такой «педагог» — это вопрос! Хотя известно кого — только таких же бегунков.
Врёт бегунок. Перед выборами и после, и президент и Министерство Обороны на всю страну объявляли , что мобилизации не будет. На СВО , люди идут добровольно. Военкомы по квартирам не ходят .Призыв на срочную службу уже сейчас начали производить электронными повестками. Я бы не хотел , чтобы мои внуки попали к такому педагогу.