Продолжение истории про мальчика, приехавшего в Казахстан из Санкт-Петербурга.
Утром загремели подойники, кастрюли на печурке под навесом, закричали петухи, куры и утки собрались в загоне у кормушек — жизнь забила ключом во всех дворах городка. Только Тимка с Пробкой дрыхли под теплыми одеялами после ночных тревог.
— Эй! Агенты! Хорошие парни уже все встали! Без вас на рыбалку уедут! – раздался голос деда. – Идите кашу есть, молоко пить!
Мальчишки, как орлы, вылетели их своего гнезда. И тут заорали ишаки.
— Чего это они?
— А дядя-ветеринар приучил. Зимой им есть нечего, он их подкармливал. Они и летом приходят, подачку просят. Жрут все, что ни дай. Даже соленую рыбу.
Старшие братья под руководством дяди Исламбека загружали потрепанный УАЗик. Огромный бидон с водой. Несколько буханок хлеба. Ведро с мясом для шашлыка. Спиннинги. Аже мыла огурцы и помидоры. «Это если рыбы не поймаете!» — громко шутила она. За соседским забором была тишина.
Исеке-ага сел за руль, подростки набились в машину, как кильки в банку. Вздымая столб желтой пыли, УАЗ заскакал по колдобинам того, что лет двадцать назад было асфальтом. Тиму с удивлением смотрел в окно. Нигде ничего подобного он не видел. Среди саманных мазанок и даже добротных домов, окруженных садами, особняк Синяка выделялся, как дворец среди лачуг. Около некоторых домов крутились огромные пропеллеры.
-Что это? – удивился Тимур.
— А! Это ветродвигатели. Электричество вырабатывают. Раньше наш механический завод делал их для чабанов. А теперь все стоит без дела. — Мелькнул необычный круглый дом. — Вот еще памятник архитектуры – дом с окнами во внутренний дворик, под полом арык пустили –для охлаждения. Так нас спасать от жары собирались. Никто так и не отважился в нем жить. Сейчас минарет пристроили и превратили жилой дом в мечеть.
Зеленая машина быстро докатила до заросшего колючими деревьями и кустами канала. Вода в искусственной реке бурлила и неслась со скоростью поезда. Братья Батыровы стали быстро разгружать машину. Они исчезали в зарослях, возвращались, хватали что-то и вновь исчезали. Все смуглые, черноголовые, они двоились, троились в глазах Тимура, как близнецы. Но вдруг он заметил: в машину забираются совсем другие парни, не те, что приехали на рыбалку.
— Ну, герои, вы здесь остаетесь или с нами? – голос был знакомый — плечистый русоголовый парень. Тимка бросился к нему. Обнял!
— С вами, дядя Володя, конечно, как Исеке-ага обещал! Что ли я рыбы не видал?! – Пробка на всякий случай насупился.
— Тогда по местам! Ох, полным-полна коробушка! Восемь душ на одну антилопу-гну! Ударим автопробегом по наркотикам!
— Володя! Потише! – остановил веселье Исламбек. – Давайте в машину. Пацанов — на колени. Сами потеснее – не привыкать.
Русоголовый Володя подхватил Тимку. Пробка попробовал пристроиться у своего дяди на коленях на переднем сиденье – его перекинули через спинку сиденья назад. Шестеро взрослых, два пацана… И это не считая автоматов, видеокамеры, фляги с водой, сумок с едой. Последней вскочила и улеглась под ноги мужчин огромная овчарка. Машина вновь заскакала по колдобинам.
— Джексон, ты чего молчишь? Даром ехать хочешь? Давай отрабатывай проезд? Что петь будешь? Под фанеру или так?
— Лучше кассету, дядь Володь, поставь, а то музыки-то нет.
Оказалось, Пробка мог все. Он пел с Джексоном и с Виктором Рыбиным, с Валерием Леонтьевым и даже с Аллой Пугачевой. И Тина Тернер тоже увидела бы в маленьком узкоглазом певце опасного соперника. Но дружнее всего он вопил с «Ласковым маем», чьи песни звучали тут из каждого грузовика.
— Соловей ты наш! Настоящий Бюль-Бюль –балашка! Ладно, хватит, а то охрипнешь. Да и на оперативный простор уже выбрались — сороковой километр. Что там дальше, Игорь?
У одного из оперативников в руках оказалась карта с какими-то пометками.
— Шесть км по такырам, у большого болотного сапога повернуть направо.
Под колесами машины что-то зашуршало, затрещало, словно колеса давили огромные раковины. За окнами мелькали ажурные кустарники.
-Тимка, сексеул видал? – прокричал Пробка.
— Саксаул, грамотей! Здесь, Тима, давно добывали топливо для военных. Зацепят корень трактором и выдернут корягу метров в десять. Бывает и больше. Сколько саксауловых лесов перепортили! Только в последние годы земля снова зарастать стала. Тут прямо на такырах рельсы узкоколейки лежали. Ничего не осталось, все в металлолом сдали! – объяснил майор.
— Такыры – это что? – тихо спросил Тимур у держащего его на коленях оперативника с круглым добрым лицом.
— Весной прошли дожди, на глине, на солонцах, лужи стояли, потом высохли – получилась корка. Вот она и трещит под колесами. По ровным такырам ехать лучше, чем по нашему разбитому асфальту.
— Поворачивай направо, Сергей! Вон, видишь, белая тряпка на ветке.
— Как вы находите дорогу? Почему то около сапога, то около тряпки поворачивать надо?
— Народная примета такая, — засмеялся майор. – Сейчас – около шины. Неужели не догадался, Тима? А ты, агент Джексон?
— Секретные данные, добытые оперативным путем! Ищем посевы индийской конопли, шеф! – доложил Пробка.
— Браво, 007! Готовьтесь, ребята. Еще пара поворотов, и мы на месте.
УАЗик замер за пригорком, заросшим саксаулом. Он, как и милиционеры в камуфляже, почти не выделялся на фоне желто-зеленой пустыни.
— Агенты! Из машины ни шагу! Володя! Смотри за ними в оба. Знаю я их!
Майор Батыров и вооруженные автоматами оперативники, как скоро выяснилось, байконурские, исчезли в кустарниках, словно их здесь и не было. Минут через 30 в УАЗике заговорила рация:
— Володя! Давайте сюда! Никого нет!
Трое «постовых» вышли из машины, по чуть заметной тропинке обошли холм — перед ними оказался настоящий полевой стан. Как в фильмах о целине: жилой вагончик, столы и скамейки под навесом, настоящая кухня с печкой, казанами и с другой утварью. Ящики с тушенкой и коробки с макаронами накрыты клеенкой. Но больше всего удивило Тимура огромное сооружение, похожее на песенную «землянку в три наката». В нем стояли мешки с уже протертыми через огромное сито листьями сухой конопли, и сушились стебли привядших растений. Отдельно – бумажные пакеты, как сказал майор, с семенами конопли. На случай, если первый посев погибнет. Там же были инструменты: тяжелые кетмени — тяпки, лопаты, грабли. И даже холм оказался огромным погребом с железной дверью, запертой на амбарный замок. В сторонке, ближе к посадкам, был устроен настоящий артезианский колодец. Из него в бетонные корыта текла светлая холодная вода. В нее тут же влез младший пацан.
Внимание мальчиков привлекло большое поле, изрезанное канавами, в которых блаженствовала трава, похожая на крапиву.
— Как страшно пахнет… Такой же запах был… в том доме… В Питере…
— Ну-ну! Тимур! Не надо бояться. Мы Синяка и его «верблюдов» уже задержали. Ты, кстати, знаешь, кого они зовут «верблюдами»?
— Тех придурков, кто возит наркоту? Их ловят, сажают за сбыт наркотиков, а хозяева набивают карманы. Они умеют делать вид, что не имеют отношения к таким плантациям. Баке, они хотели и из меня «верблюда» сделать. Говорили, папу пираты не отпустят. А мама… мама все равно … умрет. А тут дедушка приехал… Все медали надел — к адмиралу пошел…Тогда милиция меня нашла в заброшенной общаге, накачанного наркотиками. Всех чужих из нашей квартиры выгнала. Меня в психбольнице лечили… А после дедушка меня сюда привез.
— Забудь! Сейчас мы всю эту дрянь вырубим и сожжем, чтобы эти гады никого больше ею не травили. Только вот… кетмени для вас с Жакешкой слишком тяжелые. Возьмите в машине саперные лопатки. Ими будете рубить коноплю.
— Бахыт, а почему конопля в каких-то канавах растет? Парники, что ли, тут были? Как у нас на даче?
— Это не канавы, а высохшие арыки и канал. Ты слышал про Аральское море? Пока оно не высохло, наш поселок славился овощами, арбузами, дынями. По этому каналу воду из Сырдарьи к плантациям и рисовым чекам подавали. Но пришлось все это сократить. Воды морю не хватает. В Дарье даже совхозные плотины разрушили, чтобы воду пустить в море. Ну а эти… наркодельцы, так называемые… Ты прав. Они старые каналы используют для выращивания конопли. Почти как парники. Считают, что ее не видно со стороны в этих канавах. Но мы все их участки знаем. Ждем до середины лета, не уничтожаем, чтобы во второй раз не успели посеять. Я тебе зачем все это рассказываю. Чтобы врага знал. Дедушка хочет, чтобы ты с ним жил. По крайней мере, пока твоя мама не выздоровеет и папа не вернется. Мы своих не бросаем.
— А школа? У вас же здесь только казахская? Как я буду…
— Вот так и будешь, как Жакешка! Болтай с ним и с девчонками — кызымками почаще. У их мамы учебники возьми. Она учительница и будет с тобой заниматься. Хорошо бы других братишек привлечь, но они уже в Байконуре, в филиалах учатся или работают. Здесь только наши дочки и вы –два пацана.
— А почему с вами приехали байконурские оперативники, а не ваши?
— Заметил? Как бы тебе сказать… У моих здесь родни слишком много. Знаешь, что такое «узун –кулак»? Любая самая секретная весточка этим «длинным ухом» мгновенно разносится. Видишь, мы тут никого не застали. Все разбежались! Значит, узнали… Ты уже почти взрослый. Привыкай к нашим порядкам. И за Жаксылыком присматривай, пожалуйста. Он еще, как маленький щенок, лезет в опасные приключения. С аташкой, с дедом, чаще советуйся. Его весь поселок уважает как ветерана и бывшего парторга совхоза. Ты космодромом интересовался? Будет время — съездим. Я давно сыну обещал.
С зеленого поля тянуло резким дымом. Парни в камуфляже носили охапки зеленых стеблей на край поля, обливали их бензином и жгли немилосердно. Хотя все понимали: трава ни в чем не виновата. Дело в глупости и жадности людей.
Подробнее об истории города читайте в нашем проекте Исторический Петропавловск